105 лет назад - 16 декабря 1918 года - ушел из жизни Иоанн (Смирнов Федор Иванович), архиепископ Иркутский и Верхоленский, оставивший глубокий след в истории Иркутской епархии. Детальный анализ и оценку его многогранной деятельности еще предстоит изучить. Мы лишь остановимся на обзоре его многочисленных публикаций, свидетельствующих о широком круге его интересов, как талантливого проповедника богослова, духовного писателя и историка Церкви.
Он родился в семье дьячка Иоанна Смирнова 29 декабря 1857 г. в с. Полое, Ардатовского уезда, Симбирской губернии. Его мать умерла, когда Федору едва исполнилось шесть лет.
Начальное образование получил в Алатырском духовном училище, затем обучался в Симбирской духовной семинарии, которую с отличием закончил в 1880 году, и за казенный счет был отправлен на учебу в Московскую духовную академию. При переводе на четвертый курс написал сочинение на тему «Критический обзор воззрений, существующих в русской литературе, по вопросу о том, что такое римское католичество». Некоторые главы этого сочинения в виде отдельных статей были напечатаны в журнале «Православное обозрение» под заглавием: «Богословское учение славянофилов» (октябрь 1883), «Вопрос о протестантстве в воззрении Хомякова» (март 1884) и «Взгляд Ивана Васильевича Киреевского на римское протестантство» (сентябрь и октябрь 1884). В 1884 окончил академию со степенью кандидата богословия.
12 сентября 1884 года Федор Иванович Смирнов был назначен на должность преподавателя Харьковской духовной семинарии по кафедре Священного Писания. 6 апреля 1885 на торжественном собрании Харьковской духовной семинарии он произнес речь «Свв. Кирилл и Мефодий в своих трудах по переводу Священного Писания на славянский язык», которая была опубликована в богословском журнале «Вера и Разум» (апрель – май 1885). 20 декабря 1885 он был переведен в Витебское духовное училище на должность преподавателя русского и славянского языков; 12 ноября 1886 г. получил должность преподавателя обличительного богословия, истории и обличения русского раскола и местного сектантства в Самарской духовной семинарии. Здесь, будучи экспертом при производстве дел о сектантах, он изучал местные секты, собрал и обработал интересный материал. На его основе он написал статью «О так называемой монтанской русской секте», опубликованной «Православном обозрении» (октябрь 1891). Приказом обер-прокурора Синода от 16 октября 1889 был назначен преподавателем Священного Писания в Вятскую духовную семинарию, где прослужил около 14 лет, сначала преподавателем, а с 22 августа 1901 по 31 июля 1903 – инспектором.
Служа в Вятке, Ф. И. Смирнов произнес и напечатал в «Вятских епархиальных ведомостях» следующие слова и поучения: «Слово в день Рождества Христова» (1899), «Слово на Великий Пяток» (1903. № 7); «О пастырском служении» (1903, № 11). Там же им опубликована статья «По поводу кончины архиепископа Харьковского Амвросия» (1901, № 11). Он писал также библиографические отзывы о сочинениях и статьях в Московском журнале «Чтения в обществе любителей духовного просвещения» без авторской подписи.
22 сентября 1901 Алексием (Опоцким), епископом Вятским и Слободским, при служении в Крестовой церкви Федор Иванович пострижен в монашество с именем Иоанн, в честь апостола и евангелиста Иоанна Богослова. 26 сентября этого же года он был рукоположен в чин иеромонаха. 31 июля 1903 Иоанн получил назначение на должности настоятеля Иркутского Князе-Владимирского монастыря и заведующего Иркутской церковно-учительской семинарии. В сан архимандрита его рукополагал в Вятке 15 августа 1903 Варсонофий (Курганов), епископ Глазовский, викарий Вятской епархии.
В Иркутск архимандрит Иоанн прибыл 9 октября 1903 года, и ему сразу пришлось заниматься широким кругом проблем. Во-первых, необходимо было наладить деятельность вновь организованного по указу Синода от 22 мая 1903 года мужского Князе-Владимирского монастыря и прикрепленной к нему церковно-учительской семинарии. Результаты этих трудов он впоследствии изложил в статье: «Вновь учрежденный в Иркутске Князе-Владимирский монастырь» (Прибавления к Иркутским епархиальным ведомостям (далее ИЕВ). 1906. № 20. С. 533–538; № 21. С. 560-565). Написание монастырского устава, подбор монастырской братии, достаточной для юной обители, а также обслуживающего персонала для устроенной при монастыре богадельни, лег на его плечи. В 1906 г. «братия монастыря состоит из следующих лиц: настоятеля в сане архимандрита, игумена, иеромонаха, священника, диакона и пяти послушников, из коих три обучаются в церковно-учительской семинарии и двухклассной образцовой школы. Настоятель состоит заведующим семинарией и двухклассной образцовой школой, игумен заведует ризницей и хозяйством монастыря, иеромонах состоит учителем дидактики и педагогики, воспитателем и библиотекарем в церковно-учительской семинарии и законоучителем во 2-м классе образцовой школы, священник – законоучителем во 1-го класса образцовой школы, диакон – заведующим хозяйством церковно-учительской семинарии, из послушников – двое состоят певчими и звонарями, двое трапезниками, один – истопником печей в церкви. Повар, хлебопек, кучер и сторож – наемные лица. В семинарии обучается 55 воспитанников, в образцовой школе – до 40 воспитанников. В богадельне призревается от 7 до 10 человек» (с.537-538).
Кроме должностей настоятеля монастыря и заведующего семинарией, архимандрит Иоанн исполнял еще обязанности цензора «Иркутских епархиальных ведомостей» с 24 ноября 1903 по 19 мая 1908 г., а также члена Иркутского Комитета Православного Миссионерского общества с 15 марта 1905 г. по 10 мая 1908 г. (РГИА. Ф. 796. Оп. 439. Д. 446. Л. 71 об.-72 Формулярный список о службе преосвященнейшего Иоанна, епископа Забайкальского и Нерчинского за 1914 г.)
18 января 1907 года Иоанн был избран председателем Братства во имя Святителя Иннокентия и энергично взялся за дело: уже 14 февраля в «Иркутских епархиальных ведомостях» была опубликована его статья: «О характере и задачах деятельности Братства Святителя Иннокентия» (Прибавления к ИЕВ. 1907. № 4. С. 103–106), в которой пишет: «борьба христианства с антихристианством представляет для каждого из нас глубокое, жизненное значение. И нам нужно употребить все силы для поддержания в народе религиозности и для ослабления неверия. Для этого необходимо хорошо знать религиозно-нравственное состояние местного края, видеть губительные действия неверия и иметь ясное представление о мерах противодействия ему» (с. 105), «Развиваясь внутренне, братство должно заботиться и о внешнем своем росте, об умножении числа своих членов и о приобретении собственного жилища, где бы можно было обзавестись библиотекой, канцелярией, помещением для собрания членов, часовней или храмом во имя нашего Небесного покровителя Святителя Иннокентия» (С. 106). На церковь были собраны средства, в 1913 г. в Глазковском предместье началось ее строительство рядом с богадельней, принадлежащей братству. Освящение состоялось 26 июля 1915 г.
Иоанн занимался также церковно-школьными и миссионерскими делами Иркутской епархии. В «Иркутских губернских ведомостях» (31 января 1908) был опубликован его доклад «К вопросу о преобразовании второклассных школ». Им разработанный проект по этому вопросу был представлен на рассмотрение в Училищный Совет при Синоде.
12 мая 1908 в Иркутском Вознесенском св. Иннокентия монастыре архимандрит Иоанн архиепископом Иркутским и Верхоленским Тихоном при участии Евфимия, епископа Енисейского и Красноярского, и Мефодия, епископа Забайкальского и Нерчинского был хиротонисан во епископа Киренского, викария Иркутской епархии (Архиерейские служения // ИЕВ. 1908. № 12-13. С. 117-118). Его речь при наречении была опубликована в «Прибавлении к Церковным Ведомостям» (1908. № 24. С. 1130-1131). В сане епископа он прослужил 4 года и 8 месяцев, исполняя также обязанности настоятеля Иркутского Вознесенского монастыря, начальника Иркутской духовной миссии. Этот период деятельности епископа И. довольно полно отражен в его публикациях.
Естественно, что Иоанн обратил внимание на богатейшую историю старейшего в Восточной Сибири монастыря и его святыни. Еще до назначения настоятелем Вознесенского монастыря он опубликовал агиографическое сочинение «Великий угодник Божий, святой Иннокентий, первый епископ Иркутский, нетленно почивающий в Иркутском Вознесенском монастыре» (Иркутск, 1905). Далее он неоднократно публикует интересные эпизоды монастырской жизни. В статье «Событие из истории Иркутского Вознесенского монастыря (Прибавления к ИЕВ. 1908. № 24 (15 декабря). С. 649–652) Иоанн записал рассказы очевидцев о том, как в ноябре 1881 г. на голову Святителя Иннокентия, Иркутского чудотворца, была надета новая митра. Она была изготовлена в Екатеринбургском женском монастыре по просьбе бывшего ректора Иркутской духовной семинарии Модеста (Стрельбицкого), который в тот период стал епископом Люблинским. Старую же митру еп. Модест попросил переслать ему. После его смерти эта святыня по указу Синода была передана в Пекинскую духовную миссию.
В статье «Монастырская школа (из жизни Иркутского Вознесенского монастыря)» (Прибавления к ИЕВ. 1910. № 4. С. 99-105) четко и ясно епископ Иоанн рассказал о деятельности школы, основанной по указам Синода от 21 января и 14 марта 1725 г. при настоятеле архимандрите Антонии Платковском «для обучения детей, преимущественно сирот, китайскому и монгольскому языкам, чтобы иметь лиц, пригодных для сношения с соседними народами – китайцами и монголами. Школа эта называлась мунгальской. Святитель Иннокентий ввел в этой школе обучение русскому и славянскому языкам, и школа начала именоваться русско-мунгальской. При Святителе она имела целью главным образом приготовление священнослужителей для епархии. Учащиеся набирались из детей разных сословий, преемник Святителя епископ Иннокентий Нерунович (Иннокентий 2-й) ввел в этой школе преподавание латинского языка, и школа стала называться семинарией. Третий епископ Святитель Софроний Кристалевский перенес школу из монастыря в архиерейский дом» (С. 99). Далее он сообщает о том, что в 1839 году школа при монастыре была вновь открыта и обстоятельно излагает историю ее деятельности и построение зданий для нее, которые трижды сгорали.
Монастырские исторические материалы Иоанн использовал в своих поучениях, речах и словах, произносимых в храмах во время богослужений. Например, поучение, произнесенное 10 мая 1910 г. в день поминовения преподобного Синесия, в котором он кратко изложил жизнеописание и духовную значимость в иркутской истории деятельность старца, опубликовано в «Иркутских епархиальных ведомостях»: «В Бозе почивающий в Иркутском Вознесенском монастыре бывший настоятель его священно-архимандрит Синесий (Прибавления к ИЕВ. 1910. № 11. С. 314-316). 20 января 1912 г. он произнес «Слово на день кончины первого строителя Иркутского Вознесенского монастыря, схимонаха старца Герасима (20 января) (Прибавления к ИЕВ. 1912. № 3. С. 39 -41). В этом же номере ИЕВ епископ Иоанн опубликовал еще одну статью о Герасиме: «Строитель Иркутского Вознесенского монастыря, старец схимонах Герасим» (Прибавления к ИЕВ. 1912. № 3. С. 41 – 42).
Знаменательному событию – 240 лет со времени основания монастыря – Иоанн посвятил свое сочинение «Иркутский Вознесенский святителя Иннокентия монастырь», опубликованное первоначально в ИЕВ (Прибавления к ИЕВ. 1911. № 11. С. 233-242), а затем выпущенное отдельной брошюрой с тем же названием в Иркутске в 1911 году. В нем, кратко изложив историю монастыря, он подробно остановился на монастырском уставе, состоящим из 33 правил. Этот устав Иоанн составил сам, используя древние иноческие правила, и опубликовал отдельным изданием (Иоанн, еп. Устав Иркутского Вознесенского монастыря с приложением инструкций благочинному и казначею монастыря. Иркутск. 1910. 18 с.). Далее он охарактеризовал монастырское немноголюдное братство: «В 1910-м году братство монастыря состояло: из 1-го настоятеля в сане епископа, 1-го наместника в сане игумена, 10 иеромонахов, из коих трое за преклонностью лет и слабостью здоровья неспособны к служению, 6-ти иеродиаконов, из коих один также неспособен к служению, - шесть монахов, из коих два больные и старые. Таким образом всего иноков, считая и настоятеля – епископа, 24 человека, из коих 6 человек старые и больные люди. Остальные из числа живущих в монастыре – послушники. Состав их постоянно меняется. Более устойчивыми являются указные, коих в настоящее время 10 человек, но из них 5 человек – больные, старые и неспособные к работе люди; кроме указных есть еще испытуемые, число их постоянно меняется: обыкновенно, их бывает от 30 до 40 человек» (С. 235-236), описал храмы, часовни, святыни, сообщил о наличии библиотеки, в которой насчитывалось 700 книг. Указал также на наличие школы, гостиницы, бани, водопровода и канализации в монастыре на 1910 год.
Исполняя обязанности начальника Иркутской духовной миссии, епископ Иоанн неоднократно выполнял весьма длительные поездки для обозрения епархии, причем всегда сам писал интересные отчеты о своих путешествиях, некоторые из которых публиковались в «Иркутских епархиальных ведомостях»: «Из отчета по обозрению церквей Иркутской епархии в 1909-м году» (Прибавления к ИЕВ. 1910. № 19. С. 552-557; № 22. С. 600-604; № 23, С. 613-618; 1911. № 1. С. 1-5; № 2. С. 21-24; № 4. С. 73-82); «Из отчета по обозрению приходских церквей и миссионерских станов Иркутской епархии в 1911 году» (Прибавления к ИЕВ. 1911. № 13. С. 294-305; № 16. С. 396-398; № 17. С. 421-428; № 21. С. 499-507; № 22. С. 531-535; № 23. С. 575-577; № 24. С. 580-583). Следует отметить, что он тщательно записывал все события, происходящие во время поездок: освящения церквей, тексты своих слов и проповедей, состояния зданий храмов, школ и училищ, общение со священниками, прихожанами, учениками. Эти поездки позволили Иоанну воочию понять и изучить положение дел в Иркутской духовной миссии. В статье «Иркутская духовная миссия и главный враг ее» (Прибавления к ИЕВ. 1910. № 13-14. С. 365-374) он констатирует состояние религиозной жизни инородческого населения Иркутской епархии, выявив в ней опасные для христианства тенденции: «Инородцев в Иркутской епархии около ста тысяч, живут они в пределах Иркутского, Балаганского и Верхоленского уездов и ведут частью пастушеский образ жизни, передвигаясь со своими стадами из одного места в другое, частью же – оседлый, занимаясь земледелием и торговлей. По вере своей они могут быть разделены на три части: одна из их, составляющая около трети общего числа инородцев епархии, состоит из крещенных, другая, к которой принадлежит большинство инородцев, придерживается шаманства и, наконец, последняя часть, которая живет и растет на счет первых двух, состоит из последователей ламаизма, который есть ничто иное, как смесь буддизма с шаманством» (С. 365) В последнее время – пишет Иоанн – благодаря деятельности лам, христианская жизнь в крае стала ослабевать. Особенно наглядно это видно по инородцам Тункинского края, которые «живя в соседстве с инородцами забайкальскими и с Монголией, находятся в полном порабощении у лам и богатых кулаков из своей среды. Ламы во множестве наезжают сюда из Монголии и ведут деятельную пропаганду среди инородцев, стараясь их омонголить. Насколько успешна эта пропаганда, об этом можно судить по следующим данным: до освободительного движения в Тункинском крае крещенных инородцев считалось до 10 тысяч человек, а в 1906 году они, за исключением немногих сотен и десятков, перешли и перечислились в ламаизм» (С. 367), «Забрав в свои руки инородцев тункинских, ламаизм стремится распространить свою власть и на инородцев Верхоленского и Балаганского уездов» (С. 368). Упрочение христианских позиций среди языческого бурятского населения Иоанн, опираясь на мнение большинства миссионеров, видел в том, «чтобы богослужение для бурят совершаемо было на их национальном языке или попеременно то на бурятском, то на «русском» или славянском языке, а проповедь непременно на языке инородческом» (С. 373).
Свой взгляд на историю миссионерской работы на территории Иркутской епархии, начиная с XVII века, епископ Иоанн изложил в статье «Православная миссия среди бурят, ее особенности и недостатки (Прибавления к ИЕВ. 1910, № 15. С. 469-477). Он кратко, но емко отметил особенности этой деятельности при иркутских архиереях и особо обратил внимание на недостатки действий миссионеров, многие из которых ограничивались только актом крещения, не заботясь о дальнейшем вовлечении инородцев в православную веру. Одной из мер улучшения миссионерского служения Иоанн видел в том, чтобы «создать для инородцев национальное богослужение и национальную школу, и иметь миссионеров, подготовленных к миссионерскому делу в специальном учебном заведении» (С. 476).
В 1909 г. Иоанн вместе с синодальным миссионером протоиереем Иоанном Восторговым был командирован в г. Пекин для ознакомления на месте с условиями деятельности и теперешним состоянием Пекинской духовной миссии и для выяснения ее потребностей и обстоятельств по поводу возникших между преосвященными Владивостокским и Переславским пререканий относительно выделения Манчжурских церквей из ведения епископа Переславского в заведование Владивостокского. Они посетили три страны – Китай, Японию и Корею. Иоанн опубликовал в ИЕВ несколько ценных статей, раскрывающих состояние русских духовных миссий в этих странах.
Во-первых, Иоанн выполнил свое служебное задание – инспекцию Пекинской духовной миссии, и опубликовал статью: «Современное состояние православной миссии в Китае» (Прибавления к ИЕВ. 1910. № 9-10. С. 260-275), которая одновременно появилась и в журнале «Китайский Благовестник» (1910. Вып.8. С. 16-27). Он подробно описал состояние миссии после ее тотального разгрома во время антиправославных акций в Китае в 1900 году, когда «из 450 христиан, числившихся в миссии ко времени боксерского движения, 222 человека были убиты, остальные же под влиянием страха отреклись от православия и перешли в язычество, или же разбежались и скрылись, и только 11 человек остались верными Христу и были в живых. Здания миссии были разрушены, памятники на православном кладбище были разбиты и уничтожены, некоторые из могил разрыты» (С. 261). К 1909 г. миссия начала обустраиваться. Был построен кирпичный завод для того, чтобы окружить стенами все миссионерские постройки, возникло несколько новых миссионерских станов, молитвенных домов, миссионерских школ.
В статье «Впечатления из поездки на Дальний Восток» (Прибавления к ИЕВ. 1911. № 8-9. С. 161-171) Иоанн сообщает о посещении городов Харбина, Дальнего и Порт-Артура в конце марта – начале апреля 1909 г. Он описывает Харбинский собор и Софиевскую церковь, в строительстве которой принимал деятельное участие чаеторговец Чистяков, состоящий старостой этого храма. Затем вместе с протоиереем И. Восторговым епископ Иоанн посетил г. Дальний. «С проводником китайцем, знающим русский язык, из консульства мы отправились в церковь Введения Пресвятой Богородицы, которая до войны с Японией была железнодорожной церковию-школой, а после войны передана японским правительством Пекинской миссии. Церковь – не особенно большая, но высокая, с цветными окнами, с прекрасным иконостасом, но иконы вынуты из иконостаса, увезены в Японию и переданы будто бы архиепископу Николаю. … Теперь в иконостасе Введенской церкви вставлены иконы работы члена Пекинской миссии архимандрита Авраамия, писанные китайской тушью» (С. 163-164). В Порт-Артуре Иоанн уделил особое внимание кладбищу, где были погребены русские защитники Порт-Артурской крепости. Он пишет о памятнике из мацуямского японского гранита, похожем на каменную часовню, увенчанною крестом. Этот памятник был поставлен японским правительством в 1907 году. «Кроме памятника, на кладбище 12 белых гранитных крестов и 36 темно-красных. Белые кресты поставлены на общих солдатских могилах, а темно-красные – на офицерских. В эти могилы свезены из разных мест кости воинов и офицеров, павших на поле брани» (С. 167). Далее Иоанн скрупулезно фиксирует количество воинов, покоящихся под каждым крестом. Панихиду служили пред крестом, поставленным на самой большой могиле, где были сложены кости 6.550 воинов.
В обширной статье «Впечатления от поездки в Китай» (Прибавления к ИЕВ. 1912. № 5. С. 115-122 ; № 7-8. С. 205-213; № 9. С. 240-243; № 10. С. 270-274; № 14. С. 405-410; № 15. С. 436-443) Иоанн описал природу Китая, которую путники наблюдали из окон поезда по пути из Порт-Артура в Пекин, пространно изложил наблюдения городской жизни в Пекине, особенности архитектуры, расположения улиц и т.д. Далее подробно остановился на описании подворья Пекинской миссии, ее храма, святынь, коснулся некоторых трагических эпизодов боксерской бойни, отметил стойкость многих православных китайцев, погибших за веру. Значительную часть своих записок посвятил особенностям миссионерской работы в миссии.
Во время поездки Иоанн собрал интересный материал о том, как чтится иркутский чудотворец Святитель Иннокентий за рубежом. 29 ноября 1909 им был прочитан в Иркутске на торжественном заседании Братства Святителя Иннокентия доклад «Почитание Святителя Иннокентия Иркутского за пределами России в странах Дальнего Востока» впоследствии опубликованный: (Прибавления к ИЕВ. 1909. № 24 С. 569–576). Он рассказал о своем посещении трех стран – Китая, Кореи и Японии. В Пекине «я отправился в православную миссию и здесь узнал, что в миссии есть храм во имя Святителя Иннокентия; храм этот находится в помещении архиерейского дома и занимает половину помещения, а другая половина служит помещением для начальника миссии, состоящего в сане епископа. Дом этот некогда был княжеским дворцом и назывался дворцом четвертого князя (Сы-ъ-фу), затем некоторое время служил храмом предков и в полуразрушенном состоянии после боксерского движения был выменен нашей миссией у китайского правительства на лавки, принадлежавшие миссии в Пекине. Ныне этот дворец восстановлен, причем как в помещении епископа, так и в церкви сохранены китайские орнаменты, не исключая и золотистых изображений дракона, сделанных на потолках здания, так что архиерейский дом в Пекинской духовной миссии вместе с домовой архиерейской церковью для приезжающих в миссию русских и европейцев может служит образцом китайской архитектуры. В этой церкви служба совершается чаще, чем в других храмах миссии. Главной святыней этого храма служит митра Святителя Иннокентия, находившаяся на главе его до 3-го ноября 1881 года, когда заменена была новой, пожертвованной бывшим епископом Люблинским, впоследствии архиепископом Волынским Модестом, прежняя же митра, долгое время находившаяся на главе Святителя, дана была в благословение преосвященному Модесту, а после его смерти по указу Св. Синода от 22-го августа 1902 года передана в Пекинскую духовную миссию и находится в вышеупомянутой Крестовой Иннокентиевской церкви, где хранится в особом ковчеге вместе с параманом Святителя. Служба в этой церкви совершается на китайском языке и иногда на славянском» (С. 570-571).
Пробыв в Китайской миссии девять дней Иоанн направился в Японию и прибыл в Токио, где встречался Николаем, архиепископом Японским, и вручил ему на память икону-складень Святителя Иннокентия Иркутского. На обратной стороне этой иконы по распоряжению архиепископа Николая была сделана надпись: «Сею Святою иконою Св. Иннокентия, Иркутского Чудотворца, благословил японскую миссию и церковь Преосвященный Иоанн, епископ Киренский, викарий Иркутского архиепископа Тихона, настоятель монастыря Св. Иннокентия в Иркутске, 26-го апреля 1909 года, при посещении им миссии, в которую прибыл утром сего дня пред литургией, после которой и благословил се. Иконою архиепископа Николая и епископа Сергия и в лице мх всю японскую миссию и церковь» (С. 574). Всех православных в Японии насчитывалось 31.175 человек, в этом году было крещено 1037 человек.
Далее Иоанн направился в Корею, в Сеул прибыл 4 мая. Корейская миссия «находится в зачаточном состоянии; и она существует всего с 1900 года, в сравнении с иностранными миссиями является самой бедной; отдельного здания для храма не имеет; временно для сего приспособлено школьное здание. Отсутствие настоящего храма и общежития при школе вредит успеху миссии. Язычники по своему развитию дети. Их пленяет торжественная внешняя обстановка. Наша миссия в Сеуле этим не может похвалиться и остается малолюдной по числу обращенных в православие корейцев; их остается не более 80 человек» (С. 574)
3 февраля 1912 года в Токио скончался Николай (Касаткин), архиепископ Японской православной духовной миссии. На следующий день телеграф принес в Иркутск это печальное известие. Епископ Иоанн вскоре опубликовал мемуарный очерк «Памяти японского архиепископа Николая (Из личных воспоминаний о почившем)» (Прибавления к ИЕВ. 1912. № 5. С. 108-115; № 6. С. 147-160), в котором изложил много интересных наблюдений и фактов, характеризующих величие личности Святителя Николая.
Указом Синода от 24 декабря 1912 г. Иоанн был переведен на кафедру Забайкальской и Нерчинской епархии, куда прибыл 25 января 1913 года. Три полных года он трудился в Забайкалье и наряду с напряженной церковно-административной работой продолжал заниматься писательским творчеством. В «Забайкальских епархиальных ведомостях» им было опубликовано более семидесяти статей. Часть из них, естественно, посвящена проповеднической тематике: «Слово в Великий Пяток» (Забайкальские ЕВ. Отдел неофиц. 1913. № 8-9 С. 75-77; «Праздник Креста Господня и юбилей торжества христианской веры. (Слово, произнесенное на всенощной на Воздвижение) (Забайкальские ЕВ. Отдел неофиц. 1913. № 19 С. 485-488); «Слово в неделю мытаря и фарисея (О фарисейской закваске в человеке)» (Забайкальские ЕВ. Отдел неофиц. 1914. № 4. С. 115-117); «Слово в неделю сыропустную (Последствия грехопадения прародителей и жизнь людей в падшем состоянии)» (Забайкальские ЕВ. Отдел неофиц. 1914. № 5. С. 151-153.); «Слово о входе Господнем в Иерусалим, разрушении Иерусалима и кончине мира» (Забайкальские ЕВ. Отдел неофиц. 1914. № 7. С. 231-233) и др.
Возглавляя епархию в непростое время, Иоанну приходилось участвовать в различных дискуссиях и решении насущных жизненных проблем. В своей речи при первой встрече с забайкальской паствой в г. Чите он сказал: «Ныне корабль церкви обуревается сильными противными ветрами. Князь мира сего ведет против христиан ожесточенную брань. Необходимо и христианской рати быть собранной, сомкнутой в ряды, готовой к битве и послушной своим вождям» (Речь при вступлении на кафедру Забайкальскую (произнесена 25 января в Читинском кафедральном соборе)» (Забайкальские ЕВ. Отдел неофиц. 1913. № 3-4 С. 24). Его статьи отмечены глубоким пониманием современных ему коллизий и конфликтов, о чем свидетельствуют и названия публикаций: «Развращение народа посредством школ. (По поводу книги «Школьная подготовка второй русской революции» (Забайкальские ЕВ. Отдел неофиц. 1913. № 14-15 С. 199-212; «Слово о значении браней против христианства и нашего отечества (произнесено в Домовой церкви по случаю взятия русскими Львова и Галича)» (Забайкальские ЕВ. Отдел неофиц. 1914. № 17. С. 627-629); «Предсказания о войне, о нашем и последующем времени» (Забайкальские ЕВ. Отдел неофиц. 1914. № 18. С. 690-695); «Слово, произнесенное 24 января в домовой Архерейской церкви. О современной войне, ее характере и значении» (Забайкальские ЕВ. Отдел неофиц. 1916. № 3. С. 73-76).
Несколько публикаций Иоанн посвятил церковной истории Забайкалья. В статье «Из истории Троицкого Селенгинского монастыря (Рукописный устав монастыря и его значение)» (Забайкальские ЕВ. Отдел неофиц. 1913. № 21 С. 535-543) он анализирует найденный в архиве Селенгинской Троицкой обители монастырский устав, написанный в 1831 году при настоятеле Израиле, который управлял монастырем с 1826 по 1835 год. «В основу рассматриваемого устава положен устав Афонского Пророко-Ильинского скита и дополнен статьями и правилами, заимствованными из уставов монастырей Юрьевского Новгородского, Саровской пустыни, Софрониевской пустыни, Глинской, Белобережской, Площанской, Оптиной, Коневской, Валаамского монастыря, Немецкой в Молдаво-Валахии, Синайской Екатерининской и др. обителей. Устав требует строгого общежития» (С. 535). При Израиле в монастыре было заведено славянское училище. «В училище учеников обучали славянской грамоте, письму, катехизису, священной истории, церковному пению, читали часослов и псалтырь. Об учителе сказано, что он не имеет права жестоко поступать с учениками, но ласково и скромно, более трех розг не может давать ученикам, наказывая их за вины. В воскресные и праздничные дни учитель с учениками ходит в церковь, поучает учеников вере, почитанию родителей и старших, паче же всего внушает ученикам, чтобы они с малолетства приучались к братолюбию и чтобы в сердцах их напечатлевалась искренность и дружба, чего требует от нас святая апостольская церковь. За училищем строго наблюдал и настоятель, который посещал училище каждую субботу и производил в нем ревизию» (С. 541).
Забайкальцев владыка Иоанн познакомил с материалами о Святителе Иннокентии (Кульчицком), собранными им во время поездки в Китай, Японию и Корею, опубликовав статью «Почитание Святителя Иннокентия Иркутского у языков монгольских» (Забайкальские ЕВ. Отдел неофиц. 1914. № 5. С. 154-159), а также архивом покойного иркутского архиепископа Тихона (Данебина): «Из жизни покойного Иркутского архиепископа Тихона» (Забайкальские ЕВ. Отдел неофиц. 1914. № 8-9. С. 308-311).
21 января 1916 года епископ Иоанн был возведен в сан архиепископа и назначен на Иркутскую и Верхоленскую кафедру. 16 февраля 1916 года он приехал в Иркутск и последние два года своей жизни стоял во главе Иркутской епархии. Одной из первых проблем, обсуждавшихся в кругу нового иркутского архиерея, был вопрос об открытии в Иркутске духовной академии. «Нужда в высшем академическом образовании в Сибири неотложная и крайняя. … В сознании ее необходимости для Сибири уже возбуждено ходатайство пред высшей церковной властью об учреждении в Иркутске духовной академии. Город дает для академии место, оцениваемое в 160.000 руб., и жертвует деньгами 30.000 руб., очередной съезд духовенства ассигновал на академию 10.000 руб., но этих средств слишком мало для того, чтобы двинуть дело. Поэтому на собрании представителей разных ведомств, бывшем в августе сего года в покоях архиерейского дома, постановлено изыскать сверх того , что дает город, еще 100.000 руб., для чего и образовать под представительством архиепископа особый комитет для сбора пожертвований на духовную академию» (Иоанн, архиепископ. На духовную академию в Иркутске // ИЕВ. 1916. № 19. С. 227-229).
Архиепископ Иоанн участвовал в судьбоносных событиях православной жизни не только в Восточной Сибири. С 30 мая по 23 июня 1916 года с группой иркутских священнослужителей он совершил поездку в г. Тобольск на торжество открытия мощей святителя Иоанна, митрополита Тобольского, куда была доставлена ценная сребропозлащенная лампада к раке Святителя с надписью «от Иркутской епархии», купленная на средства духовенства, служащих духовно-учебных заведений и других жертвователей г. Иркутска (Иоанн, архиепископ. Отчет в расходовании денег, собранных на лампаду и икону Святителя Иоанна, митрополита Тобольского и Сибирского // ИЕВ. 1917. № 3. С. 30-31). Из Тобольска в Иркутск была привезена икона св. Иоанна, освященная на его мощах (Известия и заметки. Выезд его высокопреосвященства // Прибавления к ИЕВ. 1916. № 10. С. 330-331; [Софроний (Арефьев), архим]. К Святителю Иоанну Тобольскому. Дневник паломника // Прибавления к ИЕВ. 1916. № 15. С. 488-498; № 16. С. 525-532; № 17. С. 555-562; № 18. С. 599-603; № 19. С. 635-638; № 20. С. 669-676; № 21. С. 710-719; № 22. С. 761-769; № 23-24. С. 802-808; 1917. № 2. С. 56-60; № 3. С. 96-104; № 4. С. 142-147; № 5-6. С. 189-197; № 7-8. С. 245-251).
В Иркутске также шла подготовка к канонизации третьего епископа Иркутской епархии Софрония (в миру Стефана Назарьевича Кристалевского, 25 декабря 1704 – 30 марта 1771). В 1909 году дважды было произведено официальное освидетельствование мощей Святителя. Комиссия нашла гроб, одежду и тело Софрония нетленными. От верующих поступало множество сведений о чудесах, совершаемых по молитвам страждущих. Поэтому местные архиепископы Тихон (Данебин) в 1906 году, и Серафим (Мещеряков) в 1914 году, сделали представление в Синод о скорейшем прославлении святителя Софрония, как угодника Божия. Но произошло непредвидимое событие: 18 апреля 1917 года в Богоявленском соборе г. Иркутска, где находилась гробница святителя Софрония с его нетленными мощами, от неизвестной причины произошел пожар, уничтоживший гробницу. Остались только кости Святителя, которые по освидетельствовании особой комиссией были собраны и благоговейно положены в особый ковчежец. В своей речи на следующий день после этого горестного события Иоанн сказал: «Мы лишились мощей святителя Софрония. Гроб его с честными останками сгорел. … мы должны смириться пред совершившимся, не слушать выкриков и обвинений, направляемых без всякого основания то против одних, то против других. Раз в этом направлении ничего не будет открыто, мы должны оставить об этом речи и винить в прошедшем более всего самих себя. Несомненно, вера христианская в последнее время стала ослабевать, а неверие и пороки стали умножаться. Уже это одно могло быть причиной отнятия от нас мощей Святителя» «Речь пред панихидой со святителе Софрония (19 апреля 1917 года) (ИЕВ. 1917. № 9-10. С. 273-276). Однако это событие не умалило, а, наоборот, увеличило благоговейное почитание Святителя верующим народом. После пожара выросло число заявлений о новых чудесах и знамениях, совершившихся при останках мощей. Архиепископ Иоанн возбудил новое ходатайство о канонизации епископа Софрония, приложив к нему листы с подписями свыше 18 000 человек в поддержку этого обращения. Собор архипастырей Православной российской церкви 10/23 апреля 1918 года постановил совершить прославление святителя Софрония в лике святых Русской православной церкви и установить днем его памяти 30 марта – день его блаженной кончины.
5 августа 1917 года архиепископ Иоанн отбыл в Москву на Поместный собор Российской православной церкви, который продолжался почти год, с 15 августа 1917 по 20 сентября 1918, и стал событием эпохального значения, проложив рубеж между двумя периодами русской церковной истории. Изжившая себя синодальная система церковного управления была упразднена, вместо нее восстановлено патриаршество. 5 ноября в храме Христа Спасителя состоялось избрание на патриарший престол Тихона (Белавина). В своей статье «С церковного собора (К вопросу о патриаршестве)» (Прибавления к ИЕВ. 1917. № 15. С. 353-358) Иоанн, подчеркнув огромную важность вопросов, решавшихся на соборе, и изложив суть тех оснований, которые приводились за и против восстановления в России патриаршества его сторонниками и противниками, отметил: «Отдел Поместного собора, выдвигая идею патриаршества, учитывает именно конкретные исторические условия русской жизни вообще и церковной – в частности. Когда Церковь входит в полосу тяжких бед и испытаний, когда над нею висит возможность полного изгнания из государства со всеми последствиями, отсюда вытекающими, когда в народной душе меркнет религиозное сознание и берут власть грубые низшие инстинкты, быть может, и необходимо вручить руль церковного корабля твердой руке одного водителя, как на застигнутом бурею судне спасение часто зависит от самоотверженного мужества и силы воли и и действия его предводителя. Хотя от идеала до его осуществления путь долгий, тернистый и полон извилин и уклонов, но здесь на помощь должны придти ясный религиозный смысл верных церкви русских людей и ясное сознание нависшей над нею опасности» (С. 357-358).
Несмотря на напряженный ритм церковной административной работы, владыка Иоанн в «Иркутских епархиальных ведомостях» в 1916 – 1918 годах публикует значительное количество своих сочинений. Большая часть из них относится к гомилетической тематике (слова, проповеди, посвященные церковным праздникам, текущим событиям): «Слово в день священного коронования из императорских величеств (произнесено в Иркутском кафедральном соборе)» (Прибавления к ИЕВ. 1916. № 11. С. 334-338); «Слово в праздник Вознесения Господня, произнесенное в Иркутском Вознесенском Св. Иннокентия монастыре 19 мая 1916 года высокопреосвященнейшим Иоанном, архиепископом Иркутским и Верхоленским» (Прибавления к ИЕВ. 1916. № 12. С. 372-375); «Слово в 11-ю неделю, в последний день Успенского поста, произнесенное в Иркутском кафедральном соборе» (Прибавления к ИЕВ. 1916. № 18. С. 583-586); «Слово в день Усекновения главы Иоанна Крестителя» (Прибавления к ИЕВ. 1916. № 19. С. 629-631); «Слово в праздник Воздвижения честного животворящего Креста» (Прибавления к ИЕВ. 1916. № 20. С. 655-657); «Слово, произнесенное в домовой архиерейской церкви 16 октября 1916 года» (Прибавления к ИЕВ. 1916. № 21. С. 697-701); «Слово, произнесенное 23 октября 1916 года в домовой архиерейской церкви» (Прибавления к ИЕВ. 1916. № 22. С. 743-745); «Слово пред молебном по случаю наступления Нового года» (Прибавления к ИЕВ. 1917. № 1. С. 1-3); «Слово в неделю Мытаря и Фарисея» (Прибавления к ИЕВ. 1917. № 3. С. 79-81); «Слово на неделю мясопустную (О втором пришествии Господа и Страшнос суде» (Прибавления к ИЕВ. 1917. № 4. С. 125-128); «Слово в Благовещение (произнесено в кафедральном соборе)» (Прибавления к ИЕВ. 1917. № 7-8. С. 223-226).
Необходимо отметить, что владыка Иоанн, имея большой проповеднический опыт, часто в своих сочинениях использовал простой, можно сказать, разговорный способ изложения мыслей и достигал высоких результатов. В статье-некрологе о Владимире (Филантропове), викарном Киренском епископе и настоятеле Иркутского Вознесенского монастыря с 22 февраля 1904 по 22 февраля 1908 года, обозначен живой запоминающийся образ церковного деятеля: «Назначенный на должность иркутского викария уже в преклонных летах – 63-х лет от роду и временами прихварывая, преосвященный Владимир не ездил по миссионерским станам, к тому же он не получил на сей предмет какой-либо инструкции, хотя и обращался за нею. В период его викариатства совершился переход крещеных инородцев Тункинской миссии из православия в ламаизм. Видя разруху миссионерского дела, преосвященный Владимир в начале 1906 года, ссылаясь на старость и слабость своего здоровья, просил архиепископа об освобождении его от заведывания миссией и фактически прекратил заведывание ею, оказался от жалования по должности начальника миссии, перестал бывать на заседаниях Миссионерского комитета. … Как настоятель Вознесенского монастыря преосвященный Владимир вел строго монашеский образ жизни. Стол его обходился монастырю от 10 до 15 рублей в месяц: два самых простых блюда – щи или уха и каша служили ему обедом; вина он почти совсем не пил; рясы носил старые, сшитые более десяти лет назад из самой простой материи; в гости ни к кому не ездил, даже на обед у архиепископа не оставался; не смотря на приглашения; людей он угадывал и понимал» «Бывший викарий Иркутской епархии, преосвященный Владимир (Филантропов)» (Прибавления к ИЕВ. 1916. № 16. С. 509-514).
Последние годы служения архиепископа Иоанна проходили в трудное и тревожное время, обрушившихся на Россию военных, затем революционных событий. Особую твердость духа и гражданское мужество проявил он, когда в тяжелой политической обстановке 31 июля 1918 года публично отслужил в Иркутском кафедральном соборе панихиду по убиенному императору Николаю II и не один раз произносил с амвона бесстрашные проповеди, обличая безбожный режим осквернителей Православия.
12 декабря 1918 года владыка Иоанн получил травму во время поездки по г. Иркутску, выпав на полном ходу из саней. Родственники считали, что это произошло не случайно: «Слишком неугоден был большевикам и популярен в народе покойный архиепископ. И поэтому от него постарались избавиться» (Ганженко Е. Тайна старого камня // Сибирь (Иркутск), 2008. № 5. С. 128). Скончался 16 декабря 1918 г. в г. Иркутске. Отпевание было совершено 24 декабря в Иркутском кафедральном Казанском соборе владыками: Гавриилом (Воеводиным) епископом Томским, Мелетием (Зборовским) епископом Забайкальским, Борисом (Шипулиным) епископом Чебоксарским и Зосимой (Сидоровским) епископом Киренским, викарием Иркутской епархии. Был погребен, согласно завещанию, в бывшем Иоанно-Предтеченском приделе Иркутского Богоявленского собора, где только что отстраивалась церковь во имя святителя Софрония Иркутского. (Романов Н. С. Летопись г. Иркутска за 1902-1924 гг. Иркутск, 1994. С. 347).
В 1934 г. Богоявленский собор был закрыт, в его здании разместился один из цехов Иркутского хлебозавода. В 1949 во время ремонтных работ было обнаружено нетленное тело Иоанна (Смирнова) и перевезено в Иркутский Знаменский собор бывшего женского монастыря. В это время начала восстанавливаться деятельность Иркутской епархии, которую с 21 февраля 1949 по 20 февраля 1958 г. возглавлял Палладий (Павел Александрович Шерстенников), архиепископ Иркутский и Читинский.
Свидетелем перезахоронения тела владыки Иоанна (Смирнова) была Лариса Иннокентиевна Колодезникова (род. 12 февраля 1941 г.). Она является внучкой Анны Константиновны Концевич (урожденной Тихомировой, 10 ноября 1897 – 24 сентября 1976), которая исполняла должность завхоза в Иркутском Архиерейском доме при архиепископе Палладии. В детстве Л. И. Колодезникова вместе с сестрой Наташей и с бабушкой проводили много времени на территории бывшего монастыря. Знаменательное событие она отметила в своих воспоминаниях: «После того, как из Богоявленского собора перевезли в Знаменскую церковь гроб владыки Иоанна (Смирнова), он стоял два дня примерно на том месте, где сейчас находится рака с мощами Святителя Иннокентия. На архиепископе Иоанне была мантия из тафты фиолетового цвета, а на груди виднелось более яркое место по форме креста. Крест украли при вскрытии места захоронения. Кожа на лице была цвета темно-желтой бумаги, а потом стала осыпаться. Похоронили владыку Иоанна с правой стороны от памятника Г. И. Шелехова, могила была покрыта дерном и увенчана деревянным крестом. Но примерно через неделю явился представитель советской власти Житов и постановил, что могиле архиепископа Иоанна нельзя находиться рядом с памятником Шелихову. После этого владыка Палладий пришел вечером после службы, переживал, молился и решил, что не надо беспокоить и так перезахороненные мощи. И ночью холм и крест перенесли к Никольскому приделу, а могила осталась на прежнем месте. Но никто об этом не знал. Каждый день владыка Палладий рано утром, когда не было посетителей в ограде, ходил к могиле на поклон». (Колодезникова Л. «Бог нас рассудит». Воспоминания о владыке Палладии Шерстенникове // Иркутский Кремль. 2014. № 2 (12). С. 56-57).
Время шло, уходили из жизни православные люди, которые, опасаясь последствий тяжелых богоборческих времен, молчали и уносили в небытие сведения об исторических событиях. О действительном месте захоронения архиепископа Иоанна (Смирнова) у Иркутского Знаменского собора стали забывать. Но «все приходит на круги своя». Прихожанка Знаменского собора Елена Ганженко собрала и опубликовала обширный материал о деятельности владыки Иоанна и провела тщательное исследование о месте его погребения. (Ганженко Е. Тайна старого камня // Православный альманах «Иркутский Кремль». 2009. № 3. С. 50-73). Важную роль в этом сыграло обнаруженное ею фото, предусмотрительно выполненное по заданию владыки Палладия. На нем запечатлены архиепископ Палладий, служители и прихожане Знаменского собора, стоящие у могилы Иоанна (Смирнова), расположенной около памятника Шелихова. Еще один экземпляр этой фотографии хранится в семейном архиве Ларисы Иннокентиевны и Юрия Валентиновича Колодезниковых.
В предверии 105-летия со дня кончины архиепископа Иоанна (16 декабря 2023 года) было предположено поставить памятник на его могиле. Но в июне 2023 г. на месте захоронения, которое находилось в 1-1,5 метров южнее памятника Г. И. Шелихова образовался провал грунта вместе с асфальтом. Видя в этом факте промысел Божий, митрополит Иркутский и Ангарский Максимилиан принял решение перезахоронить тело приснопамятного владыки Иоанна, чтобы его могила не попиралась ногами многочисленных экскурсантов, посещающих памятник Шелихова.
Вскрытие могилы и извлечение останков архиепископа Иоанна произошло 21 июня 2023 г. Для перезахоронения был подготовлен новый склеп глубиной около 2 метров между южной стеной трапезной части Знаменского придела и могилой епископа Иннокентия (Неруновича).
9 июля 2023 г., по совершении панихиды, в Знаменском соборе в присутствии митрополита Иркутского и Ангарского Максимилиана, епископа Братского и Усть-Илимского Константина и других членов комиссии гроб с останками Иоанна (Смирнова) был захоронен. 7 сентября 2023 г. состоялась торжественная панихида у нового памятника, установленного на его могиле. Памятник был изготовлен коллективом АО «Байкалкварцсамоцветы» в г. Иркутске. На панихиде присутствовал Анатолий Вениаминович Смирнов, внучатый племянник владыки Иоанна, специально приехавший из г. Курска. От имени ныне здравствующих членов семьи Смирновых он сердечно поблагодарил владыку Максимилиана и всех, кто помогал ему искать и восстанавливать историю захоронения его знаменитого предка, а также потрудившихся над установкой памятника.
Тамара Александровна Крючкова, кандидат исторических наук
