ОСВЕЩЁННАЯ ЛЮБОВЬЮ
Памяти Галины Степановны Русаковой
29 мая 2016 года преставилась ко Господу одна из старейших прихожанок Михайло-Архангельского храма (Иннокентьевский скит), архитектор, художник, иконописец, Галина Степановна Русакова.
Со святыми упокой
Вот уже приспели сороковины по Галине Степановне РУСАКОВОЙ. И мы публикуем некоторые зарисовки, штрихи, высказывания, из которых складывается образ дорогого нам человека.
Побывала дома у Степановны, когда она писала по заказу президентского Фонда милосердия «Радость моя» икону Порт-Артурской Богоматери, которая ещё была в работе и занимала почти половину небольшой комнаты, огружённой книгами, образами, картинами.
- Вот эту копию наш жертвователь Николай Шипилов хотел отправить в Сербию, - рассказывала мне Галина Степановна, - но скорее всего она пойдет в Большое Голоустное. Кроме прочих я добавила ещё шесть клейм – наших иркутских святых…
И она раскрывала передо мной тайны и трудности, с которыми рождалась эта удивительная икона. Рассказывала её потрясающую историю, показывала краски, добытые из самоцветных камней. И всё радовалась, и порой совершенно по-детски восхищалась миром, его непостижимостью и красотой. И светлое лицо её, осенённое лёгкими пушистыми волосами, то весёлое, то задумчивое, но больше освещённое улыбкой, излучало любовь и тепло. Её всегдашняя улыбка выражала как бы некое тайное знание, отношение её с Богом, с миром, Им созданным, и человеком, с которым общалась в эту минуту.
…Я уже выслушала все подробности композиции нового образа, прониклась технологией золочения, увидела и сфотографировала древний молитвослов, и после двух часов беспрерывного водопада разнообразнейшей информации, годящаяся Степановне в дети, уже устав, сидела тихонько и смотрела в уголок. А хозяйка всё доставала старинные книги, показывала альбомы, иконы, толковала про краски на яичном желтке, рассказывала об очередном проекте храма какому-то иеромонаху с Запада, переходила на любимые псалмы Псалтири, рассуждала о Церкви, вечности, строении космических туманностей и атомного ядра… И в который уже раз я удивлялась пытливости её ума, эрудиции, широте интересов и поразительной энергии.
В другой раз, два года назад, мы приехали к Степановне вместе с моим сыном Фёдором, который очень любил её. Как же они тогда были похожи – старый да малый – в своей непосредственности: хозяйка засуетилась, принялась показывать почти готовый новый образ, а Федя всё старался приподнять его с пола. Куда там! Он весил около семидесяти килограммов. Богоматерь, изображенная в полный рост в окружении тридцати клейм, несказанно прекрасная, величаво и грозно стояла, попирая стопами обоюдоострый меч…
И снова я восхищалась, сколько талантов и сил даровал Господь этой хрупкой светлоглазой женщине! До самой болезни она ещё проектировала храмы, ездила по монастырям, ходила на лыжах, участвовала в выставках, писала замечательные статьи и рассказы, глубокие по содержанию, богатые по языку.
Она заболела. Тяжело. Онкология. Я приезжала к ней в клинику после первой операции. Галина Степановна улыбалась и стоически переносила боль. Позже с трубками в боках ходила в храм, продолжала писать иконы и по-прежнему помогала, помогала, помогала – всем! Когда её спрашивали, в проектировании скольких храмов она участвовала, отвечала: «Не считала…»
На отпевании не одну меня кольнула мысль: а где все эти батюшки, которым безотказная Галина Степановна бескорыстно помогала? Не знали, что преставилась, не смогли прийти?..
В этом году на Ксению блаженную нашей Степановне исполнилось 80 лет. И встретила свой юбилей в онкологии. Когда я позвонила ей в больницу, она не столько говорила о возобновившейся болезни, сколько о стихах для газеты про святителя Иннокентия, которые написала её соседка по палате. Через несколько дней на мой звонок незнакомый женский голос коротко сообщил: «Она в реанимации».
Позже, когда Галина Степановна выписалась, я, зная о её тяжёлом состоянии, поехала навестить. В миру праздновали 8 марта. Есть она уже почти не могла, и вместо передачки я привезла ей букет ярких весенних тюльпанов. Ведь она так любила цветы!
…Я сидела у её постели, гладила сухие горячие руки, с дрожью в сердце (как-то нам придётся умирать!..), слушала исповедь о больничных мытарствах. Ей уже нужны были не лекарства, а любовь, сопереживание её боли, страху перед предстоящим. Она то задыхалась, то кашляла, то почти теряла сознание. Потом, немного окрепнув, искусительно рассуждала о страданиях и милосердии Божьем.
Зная, что Галина Степановна (урождённая Романова) происходила из царского рода, помня, как ужасалась она иным деяниям своих предков, считая, что страшные грехи их пали и на потомство, я думала тогда, что на пороге вечности враг крутит, искушает и нападает жестоко. И ещё известно: кому много дано, с того много и спросится… Я говорила какие-то банальные слова и чувствовала, как мы слабы и бессильны без помощи Господа.
Это поразительно, но, исхудавшая, совсем слабая, Степановна тогда, несмотря на мои протесты, вдруг поднялась с постели – пошла вазу для цветов искать. В знакомой тесной комнатке она сетовала, что зять по ошибке выбросил сумку с семенами, которые она любовно собирала годами, делилась дачными планами, жалела внука и дочь, и между всем этим успевала рассказывать о былых временах, походах, новых картинах и проектах. Я же, при прощании обнимая её в коридоре и глядя на новую, живописную и радостную, картину «Псалмопевец Давид», чувствовала, что это наша последняя встреча.
Вскоре после того Степановна перебралась из душной квартиры на дачу. И я всё спрашивала Ольгу Строцкую да врача-кардиолога Галину Петровна, как там наша больная? Она угасала, хотя даже сеяла и думала о будущем урожае. Тяжёлые искушения меж тем продолжали преследовать её. И мне не раз вспомнилось, как за интеллектуальными разговорами Степановна незаметно искушалась обманами века сего и отравою интеллигенции, когда от ума рождается не радость, а горе. Когда пытливость ума переходит в страсть, и человек всё подвергает сомнению, ломится сквозь стену в желании тут же, здесь, сейчас получить ответ, понять какую-то тайну, скрытую до поры Самим Богом.
Как же мы радовались с Олей Строцкой накануне Пасхальной заутрени, когда она рассказывала, что, очень слабая, почти умирающая Галина Степановна мирно и благостно причастилась Святых Таин в Страстную субботу.
- Мне даже показалось, что она вот так, тихо, прямо на Пасху, и отойдёт, - говорила Ольга, и мы вместе плакали.
Господь судил иначе. Степановна прожила ещё почти месяц.
Удивительно было отпевание. Дивный будний летний день. Но народу пришло много, всё больше наши прихожане – нынешние и давние, пришли, как на праздник – с цветами, женщины в белых пасхальных платках. Как-то тепло и радостно – отмучилась – и всё же подступают слёзы расставания. Удивительно тёплые, проникновенные слова сказал отец Александр. О нашей общей любви к усопшей, о том, что нет в епархии священника, который не знал бы её, что вот перед нами висят написанные ею иконы, что не это неузнаваемое тело - лишь совлёкшаяся плоть, а душа её, она сама – в иных пределах, и нам, любящим и скорбящим, надо молиться о ней.
Я сильно приболела тогда. И кое-как смогла приехать на отпевание. После иду еле-еле. Как до дому добраться? И вдруг останавливается машина, и меня втискивают внутрь наши прихожанки – Оля, Ирина, София, Марина. Сколько же добрых слов я услышала о дорогой Галине Степановне, пока Ольга развозила нас по домам!
София Свиткова:
- Она больше двадцати лет на приходе труждалась. Проектировала, помогала в ремонте, курировала строительство, писала иконы, картины, реставрировала, выращивала цветы… Мы часто вместе работали, псалом прочитаем, и за дело…
Марина Морозова:
- Она всегда улыбалась…
Ирина Харченко:
- Звоню ей, поздравляю с 70-летием. Спрашиваю, ну, как вы? Она отвечает:
- Плачу. Не верю, что мне может быть семьдесят лет…
Мы ехали долго. И часто в машине вспыхивал смех, будто с праздника возвращались, а не с отпевания. Но в этом был прекрасный сокровенный смысл, словно Галина Степановна сидела среди нас, и всем от этого было хорошо.
* * *
Да, уж не услышу по телефону её молодого бодрого голоса, не прочту поздравительную эсэмэску со строками из псалмов, не пришлёт по электронке очередную статью… Но она ведь есть, там, где-то, в вечности, и Господь, возможно, подарит ей пару галактик, чтоб утолить её жажду познания. У нас же пока есть время: ещё и ещё раз исповедаться, кому-то помочь, сделать всё, что можешь, чтоб сподобиться Царствия, и увидеть, и обнять таких дорогих тебе, уже представших пред Господом, людей. И Степановна – средь них.
Людмила Листова
Фото автора
НА СНИМКЕ: Галина Степановна возле храма Святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии
Икона Богородицы Порт-Артурская работы Г.С.Русаковой
Картина Г.С.Русаковой: «Скитский храм» (Храм Архистратига Михаила г. Иркутска)
