О сибиряках – с молитвой и любовью. Благочестивая Татиана (часть 4, заключительная)
Предлагаем вашему вниманию окончание воспоминаний Александра Ивановича Шарунова о Татиане Павловне Евфратовой, которая, как многие искренне верующие люди советского времени, сохранила верность Господу во всех жизненных испытаниях.
НАШИ ОТНОШЕНИЯ
Татьяна Павловна была в приятельских отношениях с моей матерью. Она бывала в нашем доме, а мы с матерью посещали её в доме по адресу ул. Коммунаров 15. Я любил бывать у неё в гостях. Квартира была в половине старого деревянного дома, состояла из двух комнат. Обстановка сохраняла дореволюционный дух: портьеры на окнах, красивый комод, высокое зеркало, портреты родителей и картина «Христос в пустыне» в искусно изготовленной раме. У стены стояло светло-коричневое пианино немецкой фирмы Отто Гессе с красивыми фигурными подсвечниками. Иногда хозяйка играла для гостей. Здесь она жила не одна, а вместе с племянницей, Тамарой, дочерью сестры.
Татьяна Павловна общалась одинаково ровно и с взрослыми и с детьми. Однажды она обратилась ко мне, десятилетнему:
— Какое у тебя любимое занятие? Ты любишь читать?
— Да, я читаю книги из школьной библиотеки.
— Я познакомлю тебя с большой любительницей чтения, которая поможет тебе выбрать интересные книги. Эту девушку зовут Анечка. Но живет она в больнице для хронических больных. Она будет рада познакомиться с тобой, так как никогда не выходит на улицу.
Так я узнал, что Татьяна Павловна шефствует над больными, часто бывает в больнице хроников, приносит подарки к праздникам, помогает врачам в решении бытовых вопросов. Анечка оказалась славной девушкой, нуждающейся в постоянном уходе, у неё был поврежден позвоночник. Она встретила меня приветливо, живо расспрашивала о моей жизни, ей было интересно всё, что происходило за пределами замкнутого мира больницы. Рассказала, что Татьяна Павловна дружит с ней, находит редкие лекарства, новых друзей, и стала её крестной. Несмотря на свою занятость, приносит книги по искусству с красивыми картинками, обсуждает содержание. По просьбе Татьяны Павловны пришел мастер и подключил к кровати Анечки индивидуальные наушники для прослушивания радиопередач. Телевизоров в то время в больницах не было.
Анечка оказалась очень начитанной. Она спросила меня о том, что я уже читал. Дала прочесть сначала «Приключения Робинзона Крузо», (дореволюционное издание, больше я его нигде не встречал, ведь библиотеки держали лишь книгу, «исправленную», точнее искалеченную К. Чуковским). Потом получил «Приключения Мюнхгаузена». Я буквально проглотил предложенные книги. Анечка посоветовала прочесть «Трех мушкетеров», пообещала выпросить для меня у своих знакомых другие произведения А. Дюма. Мы встречались около двух лет. Я прочел большинство книг серии «Библиотека приключений», которые какие-то добрые люди приносили больной, а она передавала мне.
Потом Анечкина болезнь обострилась, и она скончалась в 22 года.
Татьяна Павловна продолжала наблюдать за мной: при встречах всегда серьёзно интересовалась успехами в учебе, настоятельно советовала окончить среднюю школу. А после выпуска из школы договорилась и устроила на ответственную работу инспектором в Контрольно-измерительную лабораторию Госстандарта. Это её вмешательство в мою судьбу было большим доверием к юности. В лаборатории я прошел испытание делом, освоил теорию и практику измерений, а позже Татьяна Павловна вновь вмешалась, предложила перевестись на работу в серьёзное научное учреждение — Лабораторию службы времени и частоты, где начальником отдела СФ ВНИИФТРИ был известный ученый-астроном Лев Николаевич Надеев, специалист в области геодезии и астрометрии. Л. Н. Надеев первым в Иркутске провел определение параметров вращения Земли с помощью пассажного инструмента. Впервые в отечественной практике применил астролябии Данжона для определения точного времени.
Татьяна Павловна пришла к Л. Н. Надееву вместе со мной, поручилась, рекомендовала юношу. Я познакомился с работой научных сотрудников: астрономов, математиков, инженеров. Незабываемы ночные наблюдения и замеры прохождения групп звезд, эфемерид, с помощью пассажного инструмента, сопровождавшиеся спокойными и ясными объяснениями Льва Николаевича. Полюбил точные науки. Затем я поступил в Иркутский политехнический институт, и окончил его. Во все юношеские годы я чувствовал деликатное, дружеское участие мудрого человека, за что искренне благодарил Татьяну Павловну.
СЕМЬЯ ШИЛОВЫХ. ТАЙНОЕ МОНАШЕСТВО
У Татьяны Павловны было множество знакомых, но близких, настоящих друзей можно было сосчитать на пальцах одной руки. Длительная дружба связывала её с семьёй Шиловых в течение полувека. Близкие духовные, братские отношения в 50-х годах сложились с Николаем Васильевичем Шиловым, человеком большой души, благородства, человеколюбия, умным и талантливым врачом. Его история замечательна. Он ровесник ХХ века, родился в 1900 г. в Санкт-Петербургской губернии. Воспитывался в религиозной крестьянской семье. Отец — Шилов Василий Федорович, переехал из села в Петербург, работал поваром по обслуживанию кухни Николая II, с царской семьей ездил в Крым. По окончании школы Николай Шилов поступил в Военно-Медицинскую Академию (ВМА), однако в революционные годы вынужден был покинуть её из-за религиозных преследований. Николая Шилова обвинили в открыто высказываемых религиозных убеждениях, исключили из ВМА и арестовали, правда, ненадолго. После освобождения Николай Шилов обратился за советом к Санкт-Петербургскому епископу. Епископ благословил его ехать в г. Ташкент, где в начале 1920-х годов обстановка была более свободная и спокойная. Николай Васильевич продолжил обучение в Ташкентском медицинском институте, успешно окончил его, и выбрал необычную специализацию врача, работающего со страшной неизлечимой в то время болезнью — лепрой (проказой). На вопрос — почему он выбрал себе такую судьбу?— отвечал: — Из жалости к людям. Несчастнее прокаженных трудно и найти. Все больные изуродованы, заживо гниют, тело в страшных язвах, жуткий запах. И мне захотелось помочь им.
Н. В. Шилов стал главным врачом лепрозория в г. Кзыл-Орда. В настоящее время проказу излечивают современными методами. В конце 40-х врачи этого делать не умели, но могли облегчить существование больных . Все боялись проказы. Доктор Н.В. Шилов ввел строгий порядок в своем медицинском учреждении. Рабочий день начинал с коллективной молитвы, в которой участвовали врачи, некоторые больные, даже казахи. Попытки властей устроить множественные проверки и сместить верующего врача с должности ни к чему не привели — не нашлось желающих её занять, опекать больных. Лепрозорий работал образцово. Комиссии слышали от больных проказой самые хорошие отзывы о деятельности Николая Васильевича. Тем не менее, из Средней Азии врач вынужден был уехать в Иркутск, где открылся новый лепрозорий в пригороде Лисиха.
Друг семьи Шиловых (и Т.П. Евфратовой), Владимир Николаевич Щелкачев, известный советский ученый и педагог, доктор наук, профессор, исследователь проблем нефти и газа, лауреат Сталинской премии, глубоко верующий человек, вспоминает: «При поступлении на работу врачом в больницу г. Иркутска, Николай Васильевич оговорил, что он не будет работать в дни религиозных праздников, компенсируя пропуски сверхурочной работой в другие дни. Главврач выказывал неудовольствие по этому поводу, но добросовестное отношение Николая Васильевича к своим обязанностям обеспечило ему продолжение работы в больнице». Н. В. Шилов близко дружил с протоиереем Крестовоздвиженского храма о. Феофилом (Феофил Флегонтович Сизой). Это был очень уважаемый прихожанами пастырь. Поздравляя о. Феофила с Рождеством, доктор подарил свою фотографию и написал на обороте: «Дорогой батюшка, я очень люблю Ваши ранние службы с теплым светом свечей, пением нашего хора».
Татьяна Васильевна Шилова,
сестра Н.В. Шилова
В иночестве Таисия, в монашестве
Феодосия.
Близкий друг Татьяны Павловны.
Татьяна Павловна поддерживала дружеские отношения с сестрой Николая Васильевича, фронтовичкой Татьяной Васильевной Шиловой, работавшей врачом - педиатром. Их церковная дружба длилась более полувека. Т.В. Шилова часто приезжала в Листвянку, после выхода на пенсию переехала в поселок, стала жить рядом с духовной подругой. В Листвянке образовалась небольшая община, через некоторое время ставшая монашеской. Руководителем общины становится та, кто была сильнее духом. Татьяна Павловна первой приняла тайный иноческий постриг. После смерти мужа она приняла решение посвятить себя Господу Христу.
При советской власти человеку трудно было жить так, как ему хотелось бы, выбрать свой образ жизни. С детских лет с ним работали специалисты по «коммунистическому воспитанию» — принимали в октябрята, пионеры, в комсомол, профсоюзы рассматривались как школа коммунизма. Коммунистическая партия контролировала все аспекты существования советского человека. Религиозные организации рассматривались как враждебные, и с ними велась целенаправленная борьба. Такое объединение как монашеская община считалась властями особо опасной организацией, так как она жила замкнутой жизнью, происходящее среди её членов было сложно контролировать. И, несмотря на опасность преследований, всегда находились верующие люди, которые хотели жить именно монашеской жизнью, посвятив себя Господу. Но монастыри закрыли, репрессировали духовников-священников, многих уничтожили. Монашеская жизнь приобрела особую форму — тайное монашество.
Крепкие в вере были убеждены в том, что есть другая жизнь — жизнь души, которая протекает хоть и в некоторой зависимости от жизни земной, однако, по своим духовным законам. Счастливой и полноценной могла быть жизнь, построенная по законам духовным, по заповедям Христа. Формировались тайные общины, в которые объединялись духовные единомышленники. Члены общин, а в большинстве это — женщины, не вели общежительного монастырского жития, а строили индивидуалистический, келлиотский, вынужденно замкнутый в кельях мир вне монастырских стен. Тайно принявшие постриг не носили монашеской одежды. Возникло правило: черный платок в храм не надевать, даже на праздник, даже дома апостольник не носить, монашеским именем не называться и на исповеди, не оглашать его даже пред Святой Чашей. Тайный постриг требует соблюдения тайны до смерти. Монашествующие не проявляли во внешнем обществе своих убеждений. Проводили идею тщательной бытовой маскировки и полностью сливались с прихожанками. Духовники монахинь, старцы, советовали «монашествовать в сердце», а не «перед людьми».
Монашествующие в миру выполняли работу по специальности. Однако избегали общественных мероприятий, стремились не проводить время праздно под предлогом отдыха, лечения и др. Тайные иноки и монахи рассматривали любую работу как монастырское послушание. Где бы они ни трудились: в больнице, научном учреждении, в конструкторском бюро — работа рассматривалась как послушание, которое исполняется ради Бога.
Так, очень крупный фтизиатр, мать Игнатия (Пузик), работала в туберкулезном институте.
Варвара Васильевна Чёрная, советский учёный-химик, инженер, была монахиней в миру под именем игуменья Серафима. В.В. Чёрная — один из разработчиков космического скафандра, она получила правительственные награды за изобретение технологии латексного производства. Уже после советской действительности стала настоятельницей Новодевичьего монастыря в Москве, служила пять лет.
Многие выдающиеся люди монашествовали в миру, выполняя ответственейшую работу, получая высшие награды страны за свой труд.
Алексей Алексеевич Ухтомский, бывший князь, в миру русский и советский физиолог, академик Академии наук СССР, был одновременно иеромонахом и епископом Андреем. Изучая работу мозга, создал новое учение о доминанте. В 1932 году А. А. Ухтомский награждён Ленинской премией.
Замечательный русский хирург Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, доктор медицинских наук, профессор, выбрал монашеский путь под именем Лука, стал епископом Русской Православной Церкви. С этого пути его не смогли увести тяжелейшие преследования, пытки, ссылки в северные лагеря Архангельского и Красноярского края, работа в Средней Азии. Валентин Феликсович хорошо сформулировал в одном письме: «На допросах меня не раз спрашивали: «Кто Вы — наш друг или враг?» Я всегда отвечал: «И друг, и враг. Если бы не был христианином, то стал бы коммунистом. Однако Вы ведете гонение на христианство, и потому, разумеется, я Вам не друг». За разработку уникальных хирургических способов врачевания гнойных ранений и заболеваний был удостоен Сталинской премии первой степени в двести тысяч рублей. 130 тысяч рублей врач передал детским домам.
Крупный исследователь античности и эпохи Возрождения Алексей Федорович Лосев тайно принял монашеский постриг вместе с женой. В постриге супруги Лосевы были наречены Андроником и Афанасией. А.Ф.Лосев был приговорён к десяти годам лишения свободы, тяжело работал на строительстве канала. Лосев до самой смерти носил подобие монашеской скуфьи.
Путь тайного монашества весьма труден, требует особых качеств — умения сохранять свои духовные убеждения и одновременно уклоняться от официальной идеологии, сторониться суеты мира, уберечься от тщеславия, проявлять придирчивую собранность. Монашеская тайна раскрывалась только после смерти, во время похорон, и то далеко не всегда. В наше время представители Церкви не одобряют тайное монашество.
Татьяна Павловна Евфратова повседневную жизнь рассматривала как послушание, она готовила себя к принятию монашества. Пришлось посоветоваться с правящим архиепископом Палладием. Владыка, прошедший ссылки, не соглашался на пострижение в инокини. Вскоре он переехал к новому месту службы. На Иркутскую кафедру прибыл в 1958 году новый епископ, вернувшийся из двенадцатилетнего пребывания в лагере Колымы. Владыка Вениамин (Новицкий) был другим, это был духовный старец, епископ, воспитанный в монастыре, святой человек. Он многое испытал, и, как опытный монах высокого уровня духовности считал, что сохранить монашеские обеты в сложившихся в то время условиях затруднительно. Он отговаривал желающих, не давал разрешения на пострижение. Уважая горячее стремление Татьяны Павловны к иночеству, прошедшие испытания, уверенность в способности выполнять монашеские обеты, Владыка не соглашался дать ей свое благословление на тайный иноческий постриг.
В 1974 году в Листвянку был направлен служить архимандрит Мартирий (Турчевский Виталий Никитович). В 1970-1974 годах он обучался в Ленинградской духовной академии. Защитил диссертацию на тему: «Нравственный смысл монашеских обетов» и получил степень кандидата богословия. Для него монашеская жизнь в приходе Свято-Никольской общины была желанна. Духовный отклик нашли чаяния православных сестер прихода.
Игумен Мартирий (Виталий Никитович
Турчевский), настоятель Свято-Никольского храма пос. Листвянка в 1974 – 1976 г.г.
Игумен постриг некоторых из них в период 1974 – 1976 г.г. в инокини тайно, по-другому было нельзя. Точное время пострига автору установить не удалось, ведь православное монашество сокровенно, не спешит открывать своих тайн.
Исполнилась, наконец, заветное желание Татьяны Павловны, к которому она готовилась не один год: она стала инокиней. Её духовная сестра Татьяна Шилова тоже приняла постриг, но значительно позже, стала инокиней Таисией. Постепенно приняли постриг еще несколько женщин, ставших тайными монахинями. Они носили светскую скромную одежду, под которой скрывался монашеский параман, использовали четки. Черную рясу, апостольник и клобук надевали, лишь встречаясь между собой.
В небольшую общину входили: Анна Капитоновна Кочкина, вела хор в храме Валентина Ивановна (позже инокиня Васса), Татьяна Васильевна Шилова (в монашестве Феодосия), мать Ксения (в иночестве Олимпиада) и др. В Листвянскую общину приезжали помолиться инокини и монахини Иркутского Знаменского женского монастыря и давние подруги Татьяны Павловны: Лидия Васильевна Щапова, руководитель хора Крестовоздвиженского храма (монахиня Дионисия), Екатерина Ефимовна Евтихеева (монахиня Евфросиния, позже схимонахиня Елисавета) и др. Возможно, тайных монахинь в Листвянской общине было больше, но их статус и имена остались неизвестны.
Как строилась жизнь тайно принявшей постриг? Её кельей стал домик рядом с храмом, там она жила одна. У неё на устах всегда были слова из Евангелия и молитв. Обычно в так называемое «монашеское правило» включают три канона с акафистом. Иногда прибавляют к этому чтение кафизмы и нескольких глав Священного Писания. Особенностью монашеского правила является «Пятисотница» (чтение пятисот Иисусовых молитв) с поясными и земными поклонами. Келейное правило назначается настоятелем или духовником персонально. Келейное правило — индивидуальный путь духовного самосовершенствования.
В 60 – 70-х годах ХХ века руководство страны последовательно вело линию на бескомпромиссную борьбу с религией. Для священнослужителей создавались невыносимые условия служения. Они были отстранены от решения текущих дел храма, так как считались наемными сторонними служителями, которых нанимает (или увольняет) церковный совет, двадцатка. Священник становился практически бесправным, облагался непосильным налогом. В сентябре 1959 г. уполномоченный по делам религий И. Житов настоял на том, чтобы архиепископ Вениамин дал обещание «с октября не давать дотацию приходам в п.п. Лиственичное, Суетиха и с. Верхоленск». Было предложено прекратить оказывать материальную помощь духовенству и церковным служащим из церковных средств в форме денежных ссуд и пособий. Церковь с. Верхоленск не смогла существовать без финансовой помощи, она была закрыта решением Иркутского облисполкома в 1961 г.
Служить и выживать в поселке Листвянка, в малом приходе, стало практически невозможно. Вениамин был весьма озабочен бесправием священников, однако возможность оказывать поддержку становилась весьма ограниченной. Население, конечно, помогало своим священникам, но это был случайный, нестабильный доход. В храм подсылали тайно наблюдающих, следящих, шпионящих за священнослужителями и прихожанами. Устраивались опасные провокации и открытые преследования.
После кончины о. Владимира Георгиевского приход некоторое время был вдовствующим, и службы проходили нерегулярно. Священники приезжали, служили год или два, затем их переводили в другое место, мотивируя просто — «чтобы не обрастали связями в обществе». Начиная с 1972 года в Свято-Никольском храме служили: около двух лет — протоиерей Владимир Шарунов, затем настоятельствовал священник Иоанн Михайлов, который усердно собирал и составил историю Свято-Никольского храма. Затем настоятельствовали: о. Сергей Козлов, о. Иаков, игумен Мартирий Турчевский с 1974 г., а с 1976 по 1987 год настоятелем храма был о. Геннадий Яковлев.
Настоятель Свято-Никольского храма
иерей Владимир Шарунов и
Татьяна Павловна Евфратова с племянником.
Фото 1972 г.
В 1989 году настоятелем Свято-Никольского храма назначили протоиерея Николая Обухова, и здесь он прослужил около 30 лет. Господь привел его в Листвянку, на Байкал, с далекого запада страны. Это был первый приход, он получил его в зрелом возрасте. После рукоположения пятидесятилетнего батюшку сразу направили служить самостоятельно. Обычно неопытный священник практикуется в течении сорока дней, совершая службы со священником-наставителем, имеющим большой опыт. В его случае наставника не было, сложно было с кадрами в епархии. И здесь существенную и деятельную поддержку, определяющее влияние на его судьбу, было получено от Татьяны Павловны. Грамотное просветительство, даже доброжелательное менторство, во многом благоприятствовали благополучному служению священника Николая. «С преподобным преподобен будеши <...> и со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися». (Пс.17:26-27).. В тяжелое для Церкви время пришел отец Николай служить, но крепкая община относилась к переменам как к испытаниям. Сегодня прихожане так отзываются о своем протоиерее: «Способность располагать к себе людей, искренность и доброта, высокая человеческая порядочность во всех делах и помыслах помогли отцу Николаю укрепить приход, увеличить церковную общину, возвысить силу и мощь слова Божьего».
Однако со временем к материальным трудностям прибавились болезни. Татьяна Павловна стала жаловаться на болезнь ног. Иркутские врачи не смогли ей помочь. Она обращалась к специалистам из других медицинских центров. Болезнь прогрессировала. Но матушка была оптимистична, стала ходить в храм с палочкой. Превозмогая боль, она мужественно отстаивала службы. Через полгода пришла в храм на костылях, стала сидеть на службах. При этом проявляла активность: встречалась с приезжающими гостями, вела беседы и переписку, пела в церковном хоре. Глубокое знание всех движений души человека, её духовных потребностей, опытное знакомство с духовной жизнью, обширные познания в области Священного Писания, и творений святоотеческих, позволяло матушке давать мудрые наставления нуждающимся в них.
Татьяна Павловна Евфратова в 1988 г.
Монахиня Ксения (Кочкина)
Однажды она оступилась, подвели костыли, сломалась нога. Но для неё было невозможно пропускать важные церковные события. Стала просить, чтобы её приносили в храм на праздничные службы. Лишь однажды пожаловалась автору: «Я смертельно устала, иногда усталость заливает душу, но я спокойна, Господь меня не покинет, Николай угодник поможет». Её чистое, строгое лицо освещала слабая улыбка. Стоически перенося недуг, больная нуждалась в постоянном уходе. Посильную помощь оказывали верные сестры — престарелая матушка Феодосия не отходила от её постели, пока сама не слегла. Монахиня Ксения благодетельствовала, оказывала поддержку, разделяя с ней тяготы болезни. Но престарелые сестры во Христе не могли оказывать полноценную помощь, они сами нуждались в помощи родных.
В какое-то время престарелые помощницы не смогли быть рядом с больной. Об этом узнала немолодая, но энергичная давняя знакомая Татьяны Павловны, Екатерина Ефимовна Евтихеева (монахиня Евфросиния). Она организовала переезд болящей под крышу своего частного дом в пригороде Иркутска. Здесь был обеспечен необходимый минимальный поддерживающий уход. Лежачий больной требует каждодневного внимания и профессиональной заботы, это очень тяжелый труд. Мать Евфросинья с полным самопожертвованием и самоотдачей выполняла требуемые процедуры как иноческое послушание: мыла, кормила, убирала. «Николай Угодник помог» – поясняла женщина, чтившая этого покровителя страждущих.
ПОСЛЕДНЕЕ ПРИСТАНИЩЕ
Татьяна Павловна прекрасно понимала, что смертельно больна. Сохраняя несокрушимую силу духа, она оставался примером того, как нужно ценить жизнь. Всю свою непростую жизнь считала, что уныние — грех, матушку же оно никогда не посещало. Она и в болезни вела непрекращающуюся молитвенную жизнь с Господом, о чем свидетельствовали её тихие и смиренные слова, наполненные теплой и светлой силой, с покорностью воле Божией принимала она испытания.
В 1990 году ушла из жизни эта необыкновенная душа, много пострадавшая сама, много любившая, беспокоившаяся за других и молившаяся за всех! Смерть нисколько не изменила ее. Она лежала благообразная, со спокойным умиротворенным лицом. Смерть расправила черты лица, сняла с них выражение озабоченности, ожидания, вопроса и всякую земную печать.
Почтить ее память собрались не только близкие сестры, священники, журналисты и писатели, многие люди, которые сохранили в сердце добрую память об усопшей. Весть о её кончине быстро дошла до людей. Многие пришли прощаться с ней: из соседних селений и из Иркутска. Говорили о том, что без ее духа самопожертвования останется пустота, которую будет трудно заполнить. Отмечали, что многие пришли к Богу благодаря ее сострадательному сердцу и доброму слову о вере и Церкви. Архиепископ направил священников для совершения отпевания. Люди плакали искренне, потому что понимали, кого хоронят, вспомнили и осознали потерянное. Трепетали свечи, и, поглядывая по сторонам, я видел, что люди плачут и всхлипывают: к кому теперь они пойдут, к кому обратятся?
Гроб жители Листвянки до кладбища несли на руках. Храм, которому она отдала значительную часть своей жизни, сопровождал похоронную процессию медленными, размеренными звуками колокольни. Татьяна Павловна не дождалась настоящих колоколов для храма, но верила, что они там обязательно появятся. Колокола освятили и повесили через двенадцать лет после её кончины.
Могила почившей находится на высоком берегу Байкала, кладбище расположено над поселком, с этого места хорошо виден храм в Крестовой пади. Ее поминают здесь на каждом богослужении: «…помолимся за благодетелей и строителей храма сего…». Люди должны помнить, что именно ее стараниями и трудами был спасен и воссоздан храм в Листвянке, которому грозило окончательное уничтожение. С огромным усердием, вкладывая все свои силы и знания, материальные средства, трудилась она единственно ради спасения храма. Здесь останки благочестивой женщины будут покоиться до конца времен и всеобщего Воскресения. Прихожане Свято-Никольского храма утверждают: «Об этом человеке еще будут писать книги!». Матушка оставила в сердцах христиан Иркутска и Восточной Сибири, и за её приделами о себе добрую память православного проповедника и духовного наставника.
Долг нас, живущих, – усердно молиться об упокоении всех, кто отошел в жизнь вечную. Вечная и благая память!
Пресс-служба Иркутской епархии
