«Блажен муж»

28 ноября 2020 года – 40 дней со дня преставления протоиерея Николая Обухова

Протоиерей Николай Обухов, настоятель Свято-Никольского храма поселка Листвянка, отошел ко Господу в день своего 90-летнего юбилея, 20 октября 2020 года.

Сегодня своими воспоминаниями об этом удивительном батюшке и человеке делится священник Стефан Бажков.

Конечно, есть люди, который знают отца Николая гораздо лучше, чем я. Но, тем не менее, мне довелось служить с ним, беседовать, в том числе и о его жизни.

Родился отец Николай на территории Нижегородской области, недалеко от Арзамаса, от Дивеева, от Сарова, в простой крестьянской семье. Детство его было полно лишений. Его отец был репрессирован и отсидел 10 лет от «звонка до звонка». Время было трудное: военное, голодное.

Еще с юности отец Николай очень чутко реагировал на любую бездуховность, задумывался о смысле человеческой жизни, но ответа не находил: религиозного образования в детстве он не получил, разговоров о Боге в близком ему окружении не слышал. Когда он служил в армии (в Прибалтике), его очень угнетало, что отношения между людьми, их культурный уровень и нравственный облик были недостаточно высоки для человека, было тягостным слышать от русских ребят многонациональной части речь, постоянно состоящую из «мата». Все это ранило душу отца Николая. Он чутко реагировал на то, что видел и слышал, хотя еще не мог объяснить, как именно должно быть по-другому и почему.

Однажды, когда будущему отцу Николаю было чуть больше 20 лет, ему в руки как-то попал бумажный листочек с десятью Заповедями. Отец Николай был потрясен: «Так вот оно, что я искал! Вот те правила, по которым нужно жить! К чему все книги, литературные герои… Вот как на самом деле надо жить – как здесь написано!».

Отец Николай был впечатлен своим новым открытием. Возможно, уже в этом было Божие водительство. Но и в то время будущий отец Николай еще не воцерковился, поиски смысла жизни продолжали не давать ему душевного покоя, он решил как-то изменить свою жизнь – куда-нибудь уехать. Ему посоветовали отправиться к старшему брату, с семьёй которого он всегда был в хороших отношениях.

… Когда шла война с Японией, брат отца Николая был отправлен на этот фронт. Но, пока солдаты добирались, война, Слава Богу, закончилась. Её окончание застало отправленную военную часть брата на территории нынешней Бурятии, где он остался жить и работать, а затем помог устроиться и приехавшему к нему Николаю.

В то время еще не было сквозного тракта от Иркутска до Улан-Удэ, был только Транссиб, а сквозного автомобильного сообщения не существовало. Тогда одним из основных путей перегонки леса из одного пункта в другой как раз был путь по воде, и отец Николай перешел на флотскую Байкальскую службу.

Однажды, где-то в середине 50-х годов, отца Николая вместе с другом отправили на стажировку (или курсы повышения квалификации) в Иркутск. Здесь они увидели Крестовоздвиженский храм и решили войти. Им было интересно и в то же время страшно: как бы никто не увидел, не узнал. Так в первый раз в жизни отец Николай перешагнул порог храма. Ему было больше 20 лет.

Отец Николай рассказывал, что, когда он вошел в храм, была какая-то праздничная служба – скорее всего, архиерейская, как он понял уже спустя годы, вспоминая митры на головах священства и их облачение.

Отец Николай направился к священнику, который исповедовал. Встал в очередь. Когда очередь подошла, приблизился к аналою, но что говорить – не знал. Рассказывает: «Батюшка молчит – и я молчу. Постояли немного, и я ушел».

После «исповеди» отец Николай вышел из храма, а его друг имел некоторое представление о церковной жизни и выбежал за ним: «Коля» Коля! Бабушки сказали, ты исповедовался. Там уже Причастие начинается. Куда же ты? Надо причаститься! Пойдем скорее!».

Потом уже друг узнал, что будущий священник впервые подошел ко Святой Чаше без исповеди, и очень его ругал за такую неосмотрительность.

Особенно вдохновила отца Николая на духовную жизнь услышанная им в тот же день проповедь протоиерея Николая Пономарева. «Я стоял и думал: «Вот, это мое! Это то, что я искал!», - вспоминал батюшка. Отец Николай Пономарев умел говорить проповеди достаточно высокого уровня, высоким стилем. Он имел классическое дореволюционное богословское образование, был не рядовым священником - благочинным. Одно время, когда в Иркутской епархии не было архиерея, он его заменял. Это был человек сложной судьбы и с большим даром красноречия. И молодой Николай Обухов, один раз услышав проповедь протоиерея Николая, на всю жизнь этим проникся.

В 50-е годы отец Николай посещал Знаменский храм и помогал здесь, исполняя обязанности иподиакона. «Но потом меня как-то отвело от сугубо церковной жизни», - рассказывал отец Николай. И он стал заниматься гражданским трудом, при этом ведя благочестивый, религиозный образ жизни.

О его гражданской работе мы никогда не разговаривали, но однажды он поделился со мной воспоминанием, как его отправили на территорию, которую потом затопит Усть-Илимская ГЭС. Это был последний год перед затоплением, и тогда земля дала рекордно богатый урожай всего, что было посажено в этих местах. Господь как будто показывал людям, чего они лишаются: творите, делайте не теряйте.

Конечно, больше мы с батюшкой общались на темы его духовного опыта. Отец Николай был прихожанином Знаменского собора, насколько я понимаю, общался с православными людьми Иркутска, в том числе со священниками и с Татьяной Павловной Евфратовой. Можно даже сказать, что она его в какой-то степени «окормляла» и была для него неким наставником, старшим товарищем.

И в начале 80-х годов, как я понимаю, владыка Ювеналий хотел несколько расширить штат для проведения архиерейских богослужений, и таким благочестивым прихожанам, как Николай Обухов, было предложено принять сан диакона без подготовки. По сути, они были «сверхштатными».

Так появился служитель Божий диакон Николай Обухов, которому на тот момент было уже за 50. Конечно, не хватало знаний, не хватало практики.

Отец Николай как-то рассказал один курьезный случай, который с ним произошел вскоре после рукоположения. «Служил я раннюю Литургию. Возвращаюсь после домой, а рядом с той же службы идет женщина. И вот она меня спрашивает:

- Это ты сегодня служил раннюю?

- Ну, я.

- Как ты все испортил! Как так можно! Что за диакон!

И всю дорогу меня поносила», - вспоминал с доброй улыбкой отец Николай.

Сам он в то время, наверное, был слаб в плане знания службы, но отличался благочестием и искренностью, которые всегда были особенными чертами его характера. Еще, как мне кажется, отцу Николаю всегда были свойственны некая стеснительность, робость и кротость в оценке себя и в отношениях с людьми.

Когда на смену митрополиту Ювеналию пришел владыка Хризостом, он решил навести порядок, который соответствовал бы его стилю управления. Ему показалось нарушением наличие сверхштатных клириков, не имевших должной подготовки, плохо ориентировавшихся на службе, тем более что не все из них, наверное, соответствовали высоте служения. Он вызвал этих клириков, в том числе и отца Николая, к себе.

Не знаю точно, что тогда произошло, но сам отец Николай рассказывал об этом примерно так: «Владыка спрашивает:

- А ты на каком приходе? (О. Николай, изображая владыку Хризостома, делал при этом строгий голос, хмурил брови).

- А? Я? Я?.. Ни на каком... (При этом о. Николай передавал голосом свою характерную робость).

- Ах «ни на каком»!? Ну, тогда нам такой клирик и не нужен!».

И отца Николая отстранили от служения. Он стал просто ходить в храм как мирянин.

А в это время, насколько я могу судить, в Листвянке был некий «кадровый кризис» - туда не могли подобрать постоянного священника. И Татьяна Павловна Евфратова начала через какое-то время в письмах к отцу Николаю на это указывать: «Как это так: везде священников не хватает, а ты бездействуешь. Вот и у нас в Листвянке священника нет. Иди к владыке, проси изо всех сил, чтобы тебя рукоположили в Листвянку священником».

Отец Николай очень смущался. Для него выполнить подобную просьбу было крайне трудно в силу его характера, но, наконец, он все-таки решился и отправился на прием к владыке. Скорее всего, он воспринял все это как некий Божественный промысел.

Но архиерей ответил ему сурово: «Как? Тебя? В священники???!!! Нет, такой священник нам не нужен!». И отец Николай смиренно ушел. Конечно, это его очень опечалило. И вновь он положился на Господа: решил помолиться неделю и, если ничего не изменится, то принять, что Господь ему отказывает, и навсегда оставить попытки служить в храме в сане.

Если я ничего не путаю, как раз к окончанию недели, в субботу вечером, секретарь владыки попросил отца Николая прийти.

- Ты хотел, - спрашивает владыка, - в Листвянку? Можно тебя рукоположить.

Происходило это все после Пасхи, в мае. Отец Николай спрашивает:

- А когда?

- Да хоть завтра.

Отец Николай попросил «еще хотя бы неделю». Владыка благословил.

И через неделю, в воскресный день 21 мая 1989 года, состоялась священническая хиротония отца Николая, после чего владыка Хризостом ему говорит: «Там за тобой приехала машина. Поезжай в Листвянку. Завтра там престольный праздник – надо служить».

Отец Николай опешил: «Как? Я же ничего не умею еще!».

Поехал. Потом вспоминал, с каким волнением служил эту первую службу.

Так и осталось для меня некоторым вопросом, почему владыка Хризостом изменил свое решение. В этом явно виден промысел Божий, но это интересный момент.

Безусловно, отцу Николаю не хватало богословского образования, но его благочестие, совестливое отношение к служению, тщательность, благоговение помогли ему стать хорошим священником. Он всегда относился к служению особенно благоговейно и молитвенно.

В 2010 году, когда ему было уже 80 лет, он все еще отличался бодрым состоянием. Он впервые за много лет уехал в отпуск в родные места, в Дивеево. Я его в это время заменял на приходе в Листвянке, и мне казалось, что нагрузка там вполне серьезная и для более молодого священника: множество крещений (20-30 крещаемых в субботу), много Венчаний, минимум две Литургии в неделю. И отец Николай с такой нагрузкой вполне справлялся.

Когда он служил, то порой казался очень немощным внешне, но это было обманчивое впечатление. Только после 80 лет его здоровье стало уже менее крепким, а до этого батюшка всегда был бодрым, всегда искренне молился. Господь давал ему сил.

Помню, как-то перед освящением храма в порту Байкал мы ночевали вместе в одной комнате: отец Николай, я и тогда диакон Николай Кривда. Конечно, вместе прочитали все положенные правила, легли спать. Но отец Николай Обухов всё равно встал раньше нас, чтобы еще помолиться перед литургией: настолько он всегда сугубо благоговейно относился к службе.

Он был целибатным, безбрачным священником. Эту тему мы с ним никогда не обсуждали, но от окружавших отца Николая знаю: его поведение всегда было безупречным. У него здесь были и другие родственники, сестра, племянница, которая до сих пор работает на приходе... В храме Листвянки всегда жили монахини. И отец Николай умел всем им являть пример истинно целомудренной и простой жизни в Боге.

…Когда мне приходилось по делам службы взаимодействовать с отцом Николаем и его приходом, я отмечал, что с некоторой батюшкиной стеснительностью, порой одновременно сочетавшейся с настойчивостью и твердостью в отдельных вопросах, в последние годы ярко стали проявляться мягкость и милосердие. Слова Евангелия «трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит» (Мф. 12; 20) очень к нему относились в это время. Не думаю, что это было только возрастной особенностью, мне кажется, это свойство приобрело уже иррациональный, духовный характер.

Мы все-таки в жизни рассуждаем чаще с точки зрения рационально-логических соображений, а в батюшке преобладали любовь, милосердие и сострадание. И порой, когда в жизненных ситуациях люди советовали ему поступить как-то более строго, он просто не мог этого сделать. И это не было мягкостью – это было глубинным милосердием.

Его искренне любили и уважали люди: как прихожане, так и те, кто приезжал к нему из многих других мест, чувствуя его искренность, честность и любовь. Но при этом он игнорировал любые попытки подчеркнуть свою значимость. Он пресекал все попытки относиться к нему как к особо духовному человеку (хотя во многом таковым как раз и был) или старцу, не набивал себе цену и не считал, что он кого-то духовно окормляет. Это тоже очень хорошая черта священника, подчеркивающая его трезвенность. Он мог по-отечески посоветовать что-то уже с позиции жизненного и духовного опыта, но никогда не акцентировал на этом внимания и всегда со смирением относился к своей роли. И это очень важно, потому что священник должен приводить людей к Богу, а не к себе вести.

Он всю свою жизнь многим живо интересовался, развивался, в силу своих возможностей старался вникать в то, что происходит в духовных вопросах сейчас.

…У меня было очень яркое впечатление, связанное с батюшкой. Однажды отцу Николаю сделали операцию на глаза, и совершать службы он не мог, потому что ему нельзя было читать, а я по благословению владыки его заменял. И вот мы пришли в Никольский храм, я начал служить Всенощное бдение. Отец Николай с грустью отправился на клирос и стал подпевать то, что знал наизусть.

У батюшки был приятный тенор. Запели «Блажен муж» Почаевского распева, и я пришел в некоторое изумление от задушевного пения отца Николая. Оно немного сливалось с хором, но я чувствовал, что это поет человек, который все эти слова познал на своем жизненном опыте: они исходили из глубины его души, из самого его сердца:

«Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых…Алилуийа…

Яко весть Господь путь праведных, и путь нечестивых погибнет… Алилуийа…

Работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему с трепетом… Алилуийа…

Блаженни вси, надеющиеся нань…Алилуийа…

Воскресни, Господи, спаси мя, Боже мой…Алилуийа…

Господне есть спасение, и на людях Твоих благословение Твое……Алилуийа…

Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу и ныне и присно и во веков! Аминь. Алилуийа… »

…Упокой, Господи, праведного раба Твоего протоиерея Николая в Твоих вечных и блаженных обителях!

Священник Стефан Бажков