Проповедь в день памяти святителя Софрония, епископа Иркутского. Иерей Стефан Бажков

13 июля 2014 г. собор Богоявления

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Поздравляю сердечно вас, дорогие отцы, братья и сестры, как с праздником воскресного дня, так и с днем празднования прославления великого угодника Божия святителя Софрония, епископа Иркутского.

Сегодня мы слышали в Евангелии, как люди страны Гергесинской, увидев, что их греховное дело – разведение свиней – погибло, попросили Спасителя удалиться из их пределов, тем самым лишив себя и проповеди, и лишив себя, в какой-то степени плодов дальнейшего Небесного Царствования. Что можем мы, люди, которые признаем Спасителя, стараемся в той или иной степени к нему прибегать, какой вывод мы можем сделать, глядя на жителей Гергесинской страны? А вывод этот простой – если мы не сделаем стержнем нашей жизни и духовной и житейской богоугождение, Бога не сделаем самым главным в нашей жизни, как сам Господь говорит: «Возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею мыслию твоею. Сия есть первая и большая заповедь. Вторая же подобна ей: возлюбиши искренняго твоего яко сам себе» (МФ 22:37-39), тогда с нами может получиться то же самое, что случилось с людьми, которые добровольно отказались от участи Спасителя в их жизни.

И мы видим, что часто так и происходит потому, что мы воспринимаем Бога, религию все таинства и обряды, как нечто вспомогательное для нашей земной жизни. Мы хотим, чтобы у нас было хорошее здоровье, житейский успех, чтобы Господь нас благословлял и за счет этого стараемся поисповедываться, причаститься, сходить на службу, сделать доброе дело, чтобы у нас все было хорошо. Но это небольшая ошибка, которая, если сильно уклониться в нее, приведет к печальным последствиям. Потому что, если мы будем как нечто вспомогательное воспринимать заповеди Божие, то и будем к ним так относиться. Поэтому-то мы и не справляемся, нет в нас горячего рвения, нет у нас часто плодов. Мы признаем свои ошибки, признаем свои страсти и немощи, но коренного исправления нет. Каждый раз мы приходим и говорим, что я обижаю ближних, осуждаю их, раздражаюсь, гневаюсь, корыстолюбие и блуд порой процветают в моем сердце и так далее. Но человек не хочет их изменять потому, что не это задача его жизни, а она должна быть именно таковой – подготовка себя к жизни вечной, которая каждого из нас ожидает.

И вот как самый яркий пример такого полагания воли Божией в центр своей жизни пред нами предстает наш небесный заступник святитель Софроний, епископ Иркутский. Его память особо дорога не только для всей иркутской паствы, которой он является небесным ходатаем и заступником. Но и особенно для нашего святого храма, в котором он, будучи восемнадцать лет без малого Иркутским архиереем, имел свое кафедральное место пребывания, о котором он заботился изо всех сил. Когда он сюда приехал, то перед ним был храм еще не в том благолепии, в котором он предстал пред людьми позднее. Было только три предела: Богоявленский, в котором мы сейчас стоим, Петропавловский и наверху под шатровой колокольней был предел Иоанну Воину. Но люди когда-то, собирая деньги на постройку Богоявленского собора, который к тому же был еще совсем не устроен, они жертвовали деньги и на храм в честь иконы Божией Матери Казанской, которая в Иркутске имела свой чудотворный список. И тогда, под руководством святителя Софрония, был создан предел в честь Казанской иконы Божией Матери, который мы справа видим и который сейчас будет, даст Бог, со временем восстанавливаться.

А еще, по таинственному голосу свыше, который он услышал после своего монашеского пострижения, который сказал, когда станешь архиереем, то построй церковь во имя Всех Святых. И сбоку Петропавловского предела святитель Софроний построил предел в честь Всех Святых, который, к сожалению, в советское время во время реконструкции был разобран. И им же был устроен предел в честь Иоанна Предтечи, еще один предел, который находится у нас с левой стороны.

А позже, в Казанском же пределе, он и был похоронен. Причем необычное чудо сопровождало эти похороны – мы знаем, что святитель скончался во время Пасхальной седмицы, но по действовавшим тогда правилам, как раз в этот момент возникли в церкви недоумения, каким чином провожать архиерея в последний путь. И поэтому члены иркутской Консистории написали в Синод, спрашивая, как же все-таки святителя Софрония похоронить. И, пока эта переписка в условиях восемнадцатого века продолжалась, прошло полгода, и все это время святитель стоял не похороненным в Казанском пределе, и тело его было нетленным, и никаких признаков разложения не проявлялось. И хороня его и зная его прошлую жизнь, люди уже понимали, что это воистину угодник Божий. И вот, несмотря на ужасную сырость, которая предел Казанской иконы всегда сопровождала, и в склепе сырость, при всех ремонтных работах, когда нечаянно или специально осматривали гроб, тело продолжало оставаться нетленным. Даже однажды, одному из иркутских архиереев, святитель сам воочию явился. Он сидел за столом (это был архиепископ Вениамин, занимавший кафедру в восьмидесятых годах девятнадцатого века), и вот он услышал, как кто-то по лестнице поднимается к нему. Решив, что это келейник, он не обратил внимания и продолжил читать книгу. Когда же он понял, что пришедший на него смотрит, то посмотрел и увидел, что это сам святитель Софроний, который сказал: «Мне холодно и сыро и тесно». И исчез. Пришедшая комиссия пришла и посмотрела, что затхлый запах в гробнице оказался, и ее пришлось ремонтировать, и там действительно большая сырость появилась.

И множество было таких чудесных явлений не только напоминающих о его нетленных мощах, к которым люди прибегали, но и множество исцелений, исполнения просьб людям, этот строгий при жизни, но справедливый святитель оказывал.

Жизнь его была крайне тяжелой по тому, что он, приехав сюда, застал здесь ужасное состояние. Дети, народ разночинный, который не отличался никаким благочестием, ужасные, погрязшие в грехе и коррупции власти, которым он тоже вынужден был в какой-то степени сопротивляться, преодолевая их злоупотребления. Да и в духовенстве, во-первых, жуткий недостаток, во-вторых, очень низкий его моральный и нравственный и образовательный уровень. И отсутствие людей. И далекие расстояния. Вот сейчас для нас как съездить например в Якутск или в Нерчинск? А святитель совершил несколько таких поездок. И конечно же его немощное здоровье, которое он еще и сопровождал аскетическими подвигами, строгим постом, лежанием на полу вместо кровати или, по крайней мере, ничего на кровать не стелил, как келейник потом вспоминал. Большую часть ночи он молился или трудился с бумагами, и очень мало спал. И в общем это был истинный не только архиерей, но и монах в полном смысле слова.

И вот, к сожалению, так получилось, что накануне его канонизации мощи святителя в гробнице сгорели. От них остались только останки. По непонятным до конца причинам на кануне канонизации в Казанском пределе произошел пожар, который уничтожил большую часть мощей, а те останки, которые сохранились, они в советское время были утеряны. Но все таки решение о канонизации было принято и это событие, которое мы сегодня прославляем, тоже сопровождала чудесная обстановка. Потому что дата его была назначена на 13 июля (н. ст.) 1918 года. В это время, как вы знаете, началась уже гражданская война, междоусобица, недостаток во всем, и люди стали упрашивать тогдашнего архиерея, чтобы канонизацию, которая должна была в этом храме конкретно и произойти, перенести на другое время. Но святитель Софроний явился архиепископу Иоанну сам и сказал: «Мужайся! И проводи все как запланировано». И вот, удивительный факт, здесь, во время Петропавловского праздника, были настоящие что ни есть бои между отступавшими красными войсками и белым движением. Летописец Нит Степанович Романов, автор известной «Летописи города Иркутска», который жил неподалеку и пошел на всенощную в день под праздник Петра и Павла, записал, что звук от пуль и пушечных выстрелов артиллерийских сливался со звуком колокольного звона, до того тут было настоящее противостояние. Но когда настал день прославления святителя Софрония, следующий за днем Петра и Павла, ни одного выстрела в городе не раздалось. Красные войска отступили, и наступила временная тишина. И все это, безусловно, приписали небесному заступничеству святителя Софрония.

Святитель Софроний и сейчас, братья и сестры, за всех нас от всех сил своей души по любви ходатайствует о всех наших духовных и житейских нуждах.

И сейчас, готовясь восстанавливать в дальнейшем наш храм, и имея каждый свою нужду, мы смело можем прибегать к его небесному заступничеству. Но только исполнит он наши просьбы, если мы, как и он сам, положим Бога в центр своей жизни, и будем такими же горящими светильниками веры неугасимой, как нам говорит церковное песнопение в честь него составленное, как и он сам.

Аминь.