| 28.06.2014 |
Митрополит Иркутский и Ангарский Вадим
Заветы преподобного Сергия
Неисчислимая череда паломников со всех сторон и весей России последние века зовет его просто: Преподобный!
«Еду к Преподобному», «Были ли вы у Преподобного?», «Благословиться у Преподобного», – звучит в разговорах православных, и все до единого понимают, что речь идет о Сергии Радонежском и Доме Живоначальной Троицы, который он воздвиг подвигом всей своей жизни.
Бывая в Москве, грешно не поклониться Преподобному.
Тихая радость и волнение охватывают душу уже при подъезде к Сергиеву Посаду, и странное, доселе не испытуемое чувство, родственный окрас которого ярче светит именно здесь. Это чувство сопричастности твоей к сердцу Святой Руси. Здесь оно бьется, не угасая: живое и животворящее, навечно соединенное с матрицей святой нашей прародины и ее Державным Триединым Господом – сердце Преподобного Сергия.
Да, задолго до того, как появятся на синем горизонте золотисто-голубые маковки куполов Сергиева Дома, появляются струйки паломников, грядущих к Преподобному. Вначале струйками, потом ручейками паломничество сливается у ворот Преподобного народным молитвенным озером, подобным нашему Байкалу.
Здесь встретишь всех. У распахнутого сердца Дома пульсирующей Руси. Вот кротко просит мать о чадах своих, грядет чиновник, на него угрюмо взглядывает всегда и всем недовольный брюзга. Вот воин – шествует помянуть погибшего друга. Отроковица-девушка просит у Сергия доброй семьи и суженого... Преподобный – народник. Он всегда в Боге и с народом! Вглядываясь сквозь века в его светоносный лик, в полной мере осознаешь справедливость выражения «Духовные светильники России». Как бы ни казалось расхожим сие выражение, но точности у него не убавляется. Ведь стоит только сказать или просто подумать о Преподобном Сергие, и духовному взору предстанет картина древней Руси, шатровые деревянные церквушки посреди бесконечных лесов, берестяные грамоты и русские монашеские клобуки с длинными воскрилиями, мальчик Варфоломей разыскивает лошадей в лесу...
«Дивлю же ся о сем, како толико лет минуло, а житие его не написано. О сем сжалихся зело, како убо таковый святый старец, пречудный и предобрый, отнеле же преставися 26 лет преиде, никто же не дрезняше (решился) писати о нем – ни далнии, ни ближнии, ни болшие, ни меншие: болшие убо яко не изволяху, а меншие яко не смеяху. По лете убо единем или по двою по преставлении старцеве язь, окааныи (жалкии, грешный) и вседрезый, дрезнух на сие, вздохнув к Богу и старца призвав на молитву, начах подробну мало нечто писати от жития старьцева и к себе втайне глаголя: «Аз не хватаю ни пред кым же, но себе пишу, а запаса ради, и памяти ради, и ползы ради».
Так начинает свою повесть о святом муже Епифаний Премудрый. Таким именем его современники наградили не зря. Зело учён он был, ростовец по рождению. Опытный книжник, знающий языки, он подвизался в Троице-Сергиевом монастыре при живом Сергие дьяконом почти 18 лет. Четверть века Епифаний собирал житийный материал о Сергие и написал о нём слишком выспренно. Братия монастыря не жаловала цветистость и упросила заезжего с Афона агиографа Пахомия (Логофета) упростить текст, что тот и исполнил. Епифаний умер около 1420 года. Житие написано минимум десятилетие ранее. Это самое древнее и верное свидетельство о Преподобном. Святой Сергий Радонежский сотворил за свою жизнь немало подвигов. Каждый шаг его хождения по русской земле (каким бы простым он ни казался его современникам) был подвижническим, и судьбоносно отобразился в веках нашей нации.
«Толико бо Бог прослави угодника своего не токмо в той стране, в ней же святый живяше, но и в иных градех и далнех странах даже и до моря».
Господь посылает своих угодников в свой срок для определенного Им Промысла. В нужные времена Он вновь проявляет святое угодничество Его подвижника, дабы мы во временных наших обстояниях сверили его пути и поправили свои, чтобы ошибки наши не стоили жизни всего народа.
Сейчас, когда пишу эти строки, слышу как вавилонские «кровавые воины» захлестывают братскую Украину, малую и древнейшую частицу России. От её воспаленности воспламеняется и болит всё тело Отечества. И никакие человеческие границы и перегородки не разделили наш народ, и мы – единое духовное тело и молитвенное пространство. Самое время сейчас оборотиться к родимой древности, подвигу великого святого, чтобы, осмыслив его, уяснить себе, чем нам выстоять перед нынешними и грядущими испытаниями.
Итак, Преподобный отец наш Сергий родился от родителей «доброродну и благоверну», от отца Кирилла и матери Марии, праведных перед Господом, служилых бояр ростовских князей. В семье росли всего трое сыновей. Как пишет церковный историк Е.Е. Голубинский, семья принадлежала довольно высокому, ныне бы сказали дворянскому классу. Как пишут древние источники, в 1314 году в этой семье родился мальчик, которого во святом крещении нарекли Варфоломеем. Во времена возрастания Варфоломея ростовская страна была разорена ханом Азбеком (1328 год). Татары зверствовали нещадно: жгли, грабили, насиловали, уводили в полон. И возлагали непосильную дань на оставшихся в живых русов. «И бысть велик страх на всех слышащих и видящих притеснения сия», – пишет в исторической выписке Екатерина II о Преподобном.
Семья переселилась из Ростова в Радонеж. Не буду говорить о тех чудесах, которые младенец Варфоломей творил еще в первые месяцы жизни: не брал грудь по средам и пятницам, заставил свою мать соблюдать пост, потому что не принимал молоко, когда она ела мясо... Все это, скорее всего, досужие приписки поздних жизнеописателей. Младенец Варфоломей рос здоровым и очень сильным ребенком. Об этом свидетельствует вся его дальнейшая жизнь и нескончаемые труды по строительству монастырей и келий, многие из которых он буквально ставил один в один световой день. Для этого надо было обладать недюжинной крепостью. А вот то, что он, достигнув семилетнего возраста, был отдан заботливыми родителями в ученье грамоте - установленный факт, который был обычным как в зажиточной, так и в крестьянской среде Древней Руси. По этому поводу хочется заметить расплодившимся ныне радетелям за Россию, утверждающим, что Русь, Россия всегда была дремучей, которую только и нужно, что ломать да просвещать. Что и делается со времен Петра. Перекройщикам истории никак не уразуметь очевидный факт, что Древняя Русь была землею грамотной и того особого духовного просвещения, которым редко какой народ мог похвалиться. Об этом говорят многочисленные берестяные грамоты раскопанных курганов русского Севера, письмена которых свидетельствуют о серьезной озабоченности родителей образованием своих чад. Но, вглядываясь сквозь свет святых и Преподобного в его время, глубоко осознаешь, что народ древних русов собирала и крепила еще и утраченная нами культура святости, или культура уст – устная, глубоко памятливая, когда сказанное слово зерном отборным ронялось в память как в пашню, благодатно прорастая в веках. Старики помнили по тысяче песен Псалтири, и молитвы читались наизусть, сказания выслушивались, что брашно пивалось в жаркий день, и дети повторяли их друг дружке. Так созидалась народная душа. Тем она выстояла в смертельные годы нашествия иноплеменных. Может, поэтому мирская азбука тяжело давалась будущему собирателю Руси, потому что душа отрока Варфоломея жила и дышала неосязаемыми азами Духа и высокой памятливостью предков. Она и не нужна была ему, пожалуй, но родители настаивали и сверстники смеялись над ним. Да и братья Варфоломея Петр и Стефан считались сметливыми, успевали в учении, оттого помыкали несмышленым братцем. Варфоломей часто плакал и просил Господа открыть ему книжную науку.
Все мы помним знаменитую картину Нестерова «Явление отроку Варфоломею», когда увидел благочестивый отрок в поле благолепного и ангеловидного старца, творившего под осенним дубом молитву. Старец тот дал отроку вкусить просфоры, сказав: «От сего дня Господь дарует тебе уменье грамоты». Тогда же старец сообщил родителям Варфоломея, что Господь даровал им благодатное дитя. «Жития ради добродетельного». На сем поучительном месте, мы разумеем, Божие чадо вручалось в добродетельные руки. И честное перед Богом и людьми житие – непременное условие родителям для доброй судьбы их чадам. И мы знаем, что Мария и Кирилл, родители Преподобного, благочестиво пройдя земной путь, удалились в Покровский Хотьков монастырь, где и отошли ко Господу в великой схиме. Святая Церковь канонизировала святых супругов, и ныне семьи имеют крепких заступников в воспитании детей. Святые родили святого.
Да, если мы попристальнее вглядимся в средневековую Русь, то узрим святой рассадник. Когда святые рождают святого, и святой воспитывает и благословляет святого. В свете ауры Преподобного отчетливо виден могучий сонм русских святых вокруг него, который и удержал в те кровавые времена русскую землю от распада. Здесь и святой митрополит Алексий, прошедший сквозь смертельное горнило татарского плена, и святой князь Димитрий (Донской), которого воспитал Алексий, и святая супруга князя Димитрия княгиня Евдокия. Святые воины-монахи Пересвет и Ослабля, святые супруги Кирилл и Мария, Преподобный Сергий, ученики Преподобного Сергия святые Никон, игумен и преемник Преподобного, святой Иларий молчальник, Савва, игумен монастыря на Дубенке, Симон безмолвник, Василий Сухий Ионикий... и прочих только в житии Епифания перечислено более трех десятков светильников русских, то, что проявилось в малом круге Московского Маковца, в очень кратком времени. А то неисчислимое воинство, павшее за веру и русскую землю на Куликовом поле! Да и вся Русь, преобразовавшаяся в высоком своем стоянии в нерушимый монастырь, названная оттого Святою Русью – вот пример неприступного для врагов жития всем векам и народам...
Известно, что сыновья же Кирилловы Стефан и Петр «оженистася», блаженный же юноша Варфоломей имел только помыслы – угождения Господу! Он мечтал о скитском житии, отшельнической несуетной молитве и потому просил у родителей благословения оставить мир.
«Родители же рекоста ему: «Чядо! Пожди мало и потерпи о нас: се бо в старости и в скудости, и в болести есмы ныне и несть кому послужити нам. Стефан и Петр оженистася и пекутся како угодити женама... Егда нас гробу предаси и землею погребеши, тогда и свое хотение исполниши»...
Мы знаем, что отрок Варфоломей исполнил заповедь и долг перед родителями, что, безусловно, достойный образ послушания для нашего неуважительного к предкам времени. Похоронив родителей, Варфоломей передал свою долю наследия младшему брату Петру (овдовевший Стефан уже подвизался в монашестве), Варфоломей двинулся к нему и увлёк его в отшельничество... И избрали братья место для пустынножительства на маленькой речке Кончура, в таёжном лесу, с горою в виде наших сибирских сопок, называемое Маковец (Маковской горою). Именно там, где и стоит ныне Троице-Сергиева Лавра. Первое, что сотворили братья, поставили себе малую церквицу и келию, затем отправились в Москву просить митрополита Феогноста освятить церковь. Церквица была освящена во имя святой Троицы. Но брат Стефан недолго выдержал уединение и оставил брата. Пошел в Москву, в Богоявленский монастырь...
Не таков был Сергий. Одно из самых древних и тяжких видов монашества – пустынножительного — двадцатитрехлетний юноша избрал себе в подвиг. Игумен Митрофан постриг его в честь мученика Сергия, память которого совершается церковью 7 октября. В день пострига оба монаха отслужили литургию в церквице св. Троицы и Сергий причастился Святых Христовых Таин...
Дивный образ для наших времен! Непостижимый... Два мужа в диком лесу служат Божественную Литургию на месте, которое было известно как место особого присутствия темных сил, которые со звериной свирепостью, гиканьем и визгами старались изгнать подвижников. С освящения Маковской горы и начал блаженный Сергий.
В великой же скудости созидался монастырь св. Сергия. Пищу его составляли только хлеб, им же печеный, и вода из ключа. Травы он, конечно, знал, и они служили ему лекарственными снадобьями. Из книг для служебного и келейного бдения были Псалтирь и Евангелие, писаные на бересте. Думается, он знал их, читал наизусть...
Плоть же его была крепка. Он умел строить, валил лес, знал плотницкое дело. Следил за своей одеждой, питал себя сам...
Очень часто дикие звери обступали келию святого. Известен случай с медведем, которого однажды прикормил Преподобный, и зверь долго не покидал его, ожидая в урочный час свою горбушку на пеньке.
Свет этакой молитвы не мог укрыться в народе. К молодому подвижнику потянулись монахи. И пока был жив игумен Митрофан, в церквице Маковца ежедневно служилась Литургия. Но по его смерти братия осталась без службы. Тогда святой Сергий оставляет на время свою братию и направляется в Переяславль-Залесский с просьбой прислать священника для исполнения службы. Случилось это не позднее 1354 года. Но владыка Афанасий, не послушав отговорок святого, рукоположил его самого и поставил игуменом.
Число братии к тому времени превысило двенадцать. Братья приходили и уходили, число же долго оставалось прежним – 12.
Маковец уже стал походить на настоящий монастырь. Лес раздвинулся. На большом пространстве тянулся дымок из двенадцати келий. Церквица наполнялась утварью для службы и книгами.
Нужда долго преследовала Преподобного и его братию. Бывали дни полного голода. Хорошо известен в веках подвиг смирения Преподобного, когда святой работал у своего монаха – старца Даниила – от темна до темна, пристраивая к его келье сенцы. И только когда сдал работу, получил решето гнилых хлебов...
Может, тогда пришла к Преподобному мысль об устроении общинножительного монастыря. До того монастырь Пресвятой Троицы, который он воздвиг, имел особножительное начало. То есть службы были общие и под единым руководством, а быт свойский. У кого что есть. Оттого братия разделялась материально. Бывало, что и гордилась по слабости своей... Часто заводилась и корысть... Преподобный помнил, что истинное монашество общежительное. Монах ничего не должен иметь своего и всё едино в одну чашу, в одну молитву, в одну душу. Так было постановлено в братстве с апостольских времен. Но со временем среди братии по немощи человеческой началось обособление. И каждый монах жил сам по себе, по своему благосостоянию. А потому мира меж братьями быть не могло. Преподобный восстановил общежительность монахов, по которому они подвизаются вот уже более 600 лет на русской земле. Он же запретил братии по голодным временам ходить по миру: «...И вы убо ныне оскудение хлеба имате, а заутра умножение брашен всех потребных и всякого обилия ястья и пития насладитеся. Тако бо верию, яко не оставит Бог места сего и живущих в нем».
Крепкое упование на Бога во всех нуждах и скорбях утверждал святой игумен. Много чудес сотворил Преподобный молитвенной верою: и усмирял безудержных вельмож, и наказывал корыстных, и исцелял болящих. Преподобный благословил, способствовал становлению обители на Кержачи, Андроникова и Симоновского монастырей. В святой молитве он достиг такой силы и высоты Духа, что было попущено брату его по плоти Стефану и Исакию Молчальнику, служивших с Преподобным в алтаре, узреть ангела Божия, который не отходил от святого Сергия в алтаре и прислуживал ему...
Все не перескажешь из содеянного Преподобным, потому что каждый шаг, и вздох, и слово его были подвигом. Но мы приступим к главному его подвигу для Руси и России, который в итоге и решил судьбу русской земли. Речь идет о собирании земель русских и Куликовом поле... Напомним, что хан Мамай собрал всю волжскую Орду. На Русь шли хивинцы, ясы, буртасы, литовцы с князем Ягелло...
Молодому князю Димитрию (Донскому) и получить благословение было не у кого. Его духовник митрополит Алексий уже умер, Михаил (Митяй) уехал к Патриарху. Московская кафедра вдовствовала, а враги уже подходили к Московии.
Сергий подвизался тогда в 50 верстах на северо-востоке от Москвы в основанном им за год до нашествия монастыре во имя Успения Божией Матери, что на речке Дубенке.
Великий князь Димитрий Иванович со всей своей свитой князей, бояр и воевод приехал к Преподобному на благословение. Он очень торопился. Во время пения в церкви к нему непрестанно подходили вестники с докладами о подходе неприятельского войска к Москве. Преподобный молился глубоко, в духе, как бы не замечая тревожной напряженности.
После молебствия князь торопился к своему войску, но Преподобный остановил его откушать монастырской трапезы.
Слово, молвленное им над монастырской столешницей, уже шесть веков помнит Русь и передаёт из уст в уста Россия. Этим словом зиждется Отечество во времена всех нашествий на нашу Родину.
– Несть числа мученическим венкам, что плетутся на небеси для войска твоего, – сказал он, подавая хлеб Великому князю. – Честь хотят поганые – отдай! Злато и сребра алчут – отдай. Но за имя Христово и землю православную, вотчину отцов наших, душу положи и кровь пролей! Сим победиши!
«И воскликнул князь великий Димитрий Иванович: «Господи, Боже мой, на тя уповаю, да не будет мне позора никогда, да не посмеются надо мною враги мои!» и помолился он Богу и Пречистой Его Матери, и прослезился, и горько утёр слезы», – повествует Задонщина.
Страшным было черное войско Мамая до четырехсот тысяч. Но и Русь собралась в грозный час! Москва, Владимир, Суздаль, Серпухов, Ростов, Нижний Новгород, Белозерск, Муром, Псков привели под руку князя свои дружины. Уже во след войску догнало Великого князя письмо Преподобного, получив которое, он приказал перейти Дон и сжечь за собою мосты.
8 сентября (21 сентября по новому стилю), в день Рождества Богородицы, на реке Непрядве стояла Русь перед разверстыми небесами. Свет шел, сказано, от русского войска. Тьма ползла от рати поганой.
Загремели мечи булатные о шлемы хиновские. Будет уже татарам поля русские топтать да жен в полон уводить.
Известно, что Преподобный молился, не вставая с колен, всю битву и прозревал её ход и действие. По молитве Его небеса раскрывались и приблизились к земле так, что русские видели ангелов, принимавших души убитых. Видели святых с Борисом и Глебом, помогавших в битве.
«И вот поганые бросились вспять. Ветер ревет в стягах Димитрия Ивановича, поганые спасаются бегством, а русские сыновья широкие поля кликом своим огородили и золочеными доспехами осветили... полки поганых вспять повернули, и начали их бить и сечь беспощадно, тоску на них наводя. И князья их попадали с коней, а трупами татарскими поля усеяны, и кровью их реки потекли... И побежали непроторенными дорогами, в Лукоморье, скрежеща зубами и раздирая лица свои...»
Как полное зерно древнее русское слово вековой Задонщины!
Преподобный говорил братии о ходе боя, называл имена павших и читал заупокойные молитвы. В конце сечи сказал: «Мы победили!»
Как важно сейчас, когда тёмные силы вновь окружают Россию и волнуется окраина её – Украина, и угрожает мёртвый Запад смертным рабством, очень важно вспомнить о благословенном подвиге Преподобного и святого князя Димитрия. Ни восток, ни Иран, ни Китай, ни Европа не остановили звериную дикость Орды. Её остановила и рассеяла маленькая по тем временам Русь. Остановила силою святого Духа, собранного Преподобным, собирательством дружин со всех русских земель. Пятая колонна внутри страны нашей вновь угрожает нам распадом страны. Сепаратизм, как мы видим, не менее страшен, чем нашествие, и недаром образ Преподобного, его урок и подвижничество так явственно проявились пред нашими духовными очами.
Он встает пред нами как предупреждение и спасительное назидание: распад страны – смерть. Его жаждут враги наши. Сдача земли, веры, традиций, культуры – смерть, сего алчут враги наши...
В благодарение Господу за дарованную великую победу князь Димитрий поставил на Коломне в отечестве Сергия на месте именем Голутвене монастырь во имя Богоявления Господня. Умирая, он назвал Преподобного, присутствовавшего при его кончине, отцом своим...
Однажды, совершая канон Владычице нашей Богородице, услышал Преподобный глас небесный: «Се, Пречистая, грядет!, свет воссия велик, зело яснейший... видит Пречистую и два апостола Иоанна Богослова и Петра Верховного... и паде ниц страхом же и радостию объят!»
«Не ужасайся, Сергие, — молвила Царица Небесная, — избранниче мой! О братиях своих и монастыре не скорби. Отныне бо всем изобилует святый монастырь, и не токмо в животе изобилует, но по твоем ко Господу исхождении, я не покину монастырь». «И такое невидима бысть». Не однажды посещала Пречистая Преподобного. В одно из своих посещений она открыла ему будущее его Духа: птицы небесные заполонили всё небо, так что и просвета не видать было.
– Се ученики твоя, – известила Пресвятая Богородица.
О Преподобном Сергие Радонежском написаны книги. Не иссякает ни днём, ни ночью молитвенная очередь к нему. Плач и радование слышны вокруг святых его мощей. Чудеса и исцеления не прекращаются со дня его кончины, последовавшей в начале сентября 1392 года, после 78 лет земного живота и 55 лет благодатного монашества. Чудеса эти свершаются и ныне.
Особо чудеса духовного возрастания его в полный рост значимы сегодня в последние наши человеческие времена, и роковые, решающие для России, когда чётко обозначится, предстанем ли мы перед Господом западнической пылью или землёю подножия Его, четвертым уделом Богородицы, народом Руса, Русью, русским сотворенным, Его дыханием и исполнившим промысел Божий на земле...
Митрополит Иркутский и Ангарский
Вадим
