| 24.08.2018 |
«Матушка Магдалина – вот это был Человек!» Воспоминания о насельнице иркутского Знаменского женского монастыря монахине Магдалине
В селе Шерагул Тулунского уезда Иркутской губернии проживала большая, богобоязненная и зажиточная семья крестьян Кокориных. Отец семейства, дед Иван был весьма благочестив, умел читать, поэтому нередко в доме слышно было чтение книг духовно-нравственного содержания: Евангелия, Псалтири или Житий святых. Взрослых своих детей, когда те обзаводились семьёй, Иван Кокорин наделял собственным хояйством, и у каждого из них была своя заимка.
У Якова Ивановича с его супругой Евфимией Фёдоровной была своя пасека. Когда-то в детстве, у него тяжко болели ноги из-за простуды, и двигаться мальчик мог только при помощи палок, которые держал в обеих руках. Родители, испробовав все возможные деревенские средства, решились на самое последнее и надёжное дело – паломничество к чудотворцу свтятителю Иннокентию в Иркутск. Ярким воспоминанием для всей семьи навсегда остался тот момент, когда Яков после третьего отслуженного молебна у мощей святителя сразу оставил палки и свободно пошел своими ножками. После гражданской войны он пришел больным, сказывалось отравление газами в окопах, тихо жил и работал на пасеке. 12 июля 1929 года в семье родилась вторая дочь – Мария. Старшей дочке Наташе было 6 лет. Работая на пасеке, он нередко снимал с лица сетку и читал вслух Евангелие, а пчёлы собирались у него на лице и голове тихонько жужжали, не принося ему никакого вреда.
Когда Маше шел пятый год, случилось несчастье – Якова Ивановича лягнул жеребец. Удар копытом пришелся в грудь, и, проболев две недели, он скончался в 36 лет. Овдовев, Евфимия Фёдоровна, перешла жить к родителям мужа, как вскоре выяснилось, ненадолго. Шла коллективизация, и всю семью Кокориных раскулачили. Дед Иван, едва завидев в окно приближающихся активистов, сам вышел навстречу, открыл двери всех построек со скотом, встал на колени во дворе и произнёс: Господь дал, Господь и взял! Его с женой сослали в далёкую Мангазею, Евфимия с дочерьми пошла по миру. В памяти Маши навсегда остались тетки, сестры отца, которые по ночам любили молиться. Просыпаясь среди ночи, нередко Мария слышала, как те усердно кладут земные поклоны. Впоследствии деда Ивана и жену его удалось вернуть из ссылки, так как дочь его Александра Ивановна была замужем за красноармейцем, и он ходатайствовал за тестя.
Молодая вдова поехала в Иркутск, и какое-то время жила у своей старшей сестры Александры Федоровны. Та имела свою семью – мужа и троих детей, жили в бараке, в Военном Городке ютились в одной комнате. Евфимия Фёдоровна попыталась второй раз выйти замуж, но мужчина оказался жестоким человеком: обижал девочек и нередко запирал их в подполье. Так они и остались втроём. Евфимия Федоровна работала в столовой поваром, девочки учились в школе.
Старшая дочь, Наталья после школы, поступила учиться в Педагогическое Училище на учителя младших классов, а закончив его, стала работать по специальности. Мария закончила четыре класса начальной школы и поступила на курсы лаборантов. По окончании курсов работала в лаборатории организации Загот. Зерно в течение семи лет. Далее из автобиографии известно, что Мария окончила курсы Министерства Связи при ПЖДСП и приступила к работе в почтовом отделении, которое находилось на железнодорожном вокзале Иркутск-Пассажирский. Работала помощником начальника почтового вагона.
Как работающей в структуре железнодорожного транспорта Марии полагался каждый год бесплатный проезд. Использовала она его на паломнические поездки, побывала в Почаевской Успенской Лавре и Киевопечерском монастыре.
На работе обратили внимание на способную, внимательную и ответственную Марию и стали предлагать работу за границей. Она долго отмахивалась, и начальник стал выпытывать у неё причины отказа. В кабинете состоялся разговор, и она призналась, что не хочет вступать в партию, потому что верует в Бога. В свою очередь он рассказал о том, что он сын репрессированного священника, дал ей хорошую рекомендацию, и Мария поехала в длительную загранкомандировку. В общей сложности она проработала в Китае два года, и во Вьетнаме три года. В эти годы от неё приходили краткие сообщения на почтовых открытках: «Всё хорошо. Здорова. Работаю». Единственное, что было известно, что работала она при посольстве.
Вернулась Мария не одна. Приехал с ней молодой и очень симпатичный человек – Валентин Кожемякин. Привела она его к Евфимии Фёдоровне знакомиться, а мама в силу своего житейского опыта и материнского чутья заметила что-то неладное в молодом человеке: «Маша, не ходи за него, он душевнобольной!» Мария была так влюблена, что и не видела ничего странного в своём избраннике, и маминым опасениям не вняла. Брак был зарегистрирован. Практически сразу болезнь молодого человека стала стремительно прогрессировать – фазы тихого помешательства сменялись диким буйством, что для Марии стало тяжким и неожиданным ударом. Жили молодые в коммунальной квартире в центре города. Вскоре по болезни Валентина им дали отдельную квартиру, так как соседи боялись его при обострениях. Она всё не верила, что это неизлечимо, то забирала домой, то снова госпитализировала, так в невыразимых мучениях прошло более пяти лет. Врачи не давали никакой надежды на излечение. В это время она стала ближе к храму, посещала службы в Знаменском Соборе, познакомилась с монахинями, которые там служили. Также стала общаться со своими тётками – сёстрами отца, они работали в Михайло–Архангельской церкви, Марфа Ивановна пекла просфоры, а Александра Ивановна звонила в колокола. Наконец было принято нелёгкое, выстраданное решение – определить Валентина на постоянное лечение в психиатрическую больницу в Жердовке, что под Иркутском.
Продолжая работать в почтовой службе заместителем начальника, она всё более стремилась к тому, чтобы пойти служить в храм, и крепко верующие тётки также поддерживали её желание. В 1971 году она пришла на приём к архиепископу Вениамину (Новицкому), который тогда управлял епархией, и просила его благословения на работу в Михайло – Архангельской церкви. Владыка внимательно её выслушал, и как она потом всегда вспоминала, благословил «по-архиерейски» двумя руками, подарил молитвослов и сказал: «Идите, идите, матушка, трудитесь с Богом!». На работе начальник в недоумении посмотрел на заявление об уходе и никак не хотел подписывать. Было неясно, как в расцвете сил, при хорошей должности, замечательных характеристиках и наградах можно уволиться? И куда? В Церковь! Что за дикость!? В советское время! Не желая лишиться ответственного работника, он долго не подписывал заявления и предлагал хорошо подумать. Она стояла на своём.
Так в 42 года она стала работать в храме Святого Архангела Михаила. Надо сказать, что все родные на неё ополчились за такой шаг, отговаривали как могли, советовали не губить себя и снова выйти замуж, но всё было напрасно. В 1973 году Мария Яковлевна Кожемякина была назначена старостой храма. Нужно помнить советское время, отношение государственной власти к Церкви, поэтому бывало всякое. Например, храм имел существенные повреждения и был признан аварийным. Согласно предписанию комиссии требовался срочный ремонт, а стройматериалы в те времена приобрести было практически невозможно. Приходилось и по ночам ходить на железную дорогу, где разгружались составы и подбирать всё, что могло сгодиться, и обращаться к знакомым. Работы на приходе было много и Мария Яковлевна бралась за всё: стирать, белить, мыть полы, стоять в церковной лавке… Каждые две недели она собирала передачу – бельё, продукты и ехала навестить больного Валентина. Он её всегда ждал. Иногда она его обнаруживала связанным; в буйном состоянии он отказывался носить больничное бельё, кричал и сопротивлялся. И так продолжалось многие годы.
В Иркутск назначались архиереи и снова уезжали, менялись на приходе священники, приходская жизнь кипела. Мария Яковлевна сблизилась со схимонахиней Гавриилой (Безъязыковой) и по временам навещала её в Знаменском, старалась прислушиваться к её советам. Архиепископ Серапион, высоко ценил труды Марии Яковлевны, о чём говорит соответствующая характеристика (смотреть).
Была она награждена и грамотой от патриарха Пимена, а так же орденом святого благоверного князя Александра Невского, а впоследствии, орденом Святого равноапостольного великого Князя Владимира. Иногда Мария Яковлевна бывала в гостях у своей старшей сестры. Та в 1980-е годы строила дачу, что по тем временам бывало довольно редко. В связи с этим произошел такой, несколько комичный, но свидетельствующий о некоторых «особенностях» того времени случай. На следующий день после поездки на дачу, она в простоте душевной поделилась с некоторыми работниками на приходе своими впечатлениями от отдыха на природе. Краткий отдых на участке у родных, среди бесконечных трудовых будней и постоянной внутренней скорби от болезни Валентина, был иногда просто необходим. Кто-то сообщил «куда следует», и перед Марией Яковлевной в скорости предстал следователь с двумя помощниками – представителями правопорядка. Показав удостоверение, ей предложили «пройти». В отделении милиции ей задали вопрос: « На какие средства, строите дачу?»
Для проведения обыска приехали на квартиру к Марии Яковлевне, и, войдя в двери, ошеломлённо встали на входе. В практически пустом жилище царила такая нищета, что товарищи смущённо переглянулись, извинились и очень быстро ретировались. Той небольшой зарплаты, которую она получала на приходе, едва хватало на передачи Валентину и самой только на самое, что ни есть необходимое…
Так в заботах проходили годы. В 1990 году на Иркутскую кафедру был назначен епископ Вадим (Лазебный). Он перевёл Марию Яковлевну из Михайло–Архангельского храма в Знаменский собор. Поселилась она в келье схимонахини Гавриилы, обе были рады. Матушка Гавриила, подчёркивая в Марии Яковлевне такое качество как трудолюбие, часто говорила: «Мы с ней одного духа!».
Жили они дружно. Вместе молились, читали каноны, правила. м.Гавриила пока были силы, готовила для Марии Яковлевны, а та всегда возила схимницу на службу в её коляске. Каждый день к схимнице кто-то заходил, а нередко и ночевать оставались. Мария Яковлевна всегда говорила: «Я всю жизнь на людях, с народом!» И, надо отдать ей должное, относилась к этому с большим терпением. Наступил 1992 год, и Валентин скончался в больнице. В общей сложности он провёл в ней более тридцати пяти лет, и все эти годы Мария Яковлевна навещала его каждые две недели, неизменно собирая передачу – продукты и бельё. Один Господь только знает о том какую внутреннюю скорбь и сердечную болезнь она несла внутри себя всё это время. Так ковался характер будущей монахини.
Спустя два года Владыка принял решение о возрождении монашеской жизни в Иркутском Знаменском женском монастыре. Среди кандидаток на принятие монашеского пострига была и Мария Яковлевна Кожемякина. Трогательное и необыкновенное событие произошло в 1994 году, после Всенощного Бдения накануне праздника Успения Пресвятой Богородицы. Особенно знаменательным было то, что восприемницей на постриге стала схимонахиня Гавриила (Безъязыкова), последняя из насельниц Знаменского монастыря. Она поступила в монастырь примерно за три года до его закрытия, что подтверждали списки ОГПУ составленные органами в 1925 году. В постриге Владыка нарек Марию Яковлевну монахиней Магдалиной, в честь святой равноапостольной Марии Магдалины.
Монахиня Магдалина продолжила свои труды на благо Церкви. Многие её помнят очень собранной, строгой, хлопочущей совершенно обо всём, что касалось храма и богослужения. Она обладала системным мышлением и задатками хорошего руководителя, в чём все мы часто убеждались. Многолетняя деятельность её на приходе Знаменского Собора была весьма многогранной, вспомним лишь вкратце некоторые вехи этой деятельности.
На богослужениях (а они совершались ежедневно), она присутствовала всегда, за очень редким исключением. Очень любила церковное пение. Стояла, как правило, на одном и том же месте, по храму передвигалась только в случае крайней необходимости, стараясь не причинять никому беспокойства. Если утром совершалась праздничная Литургия, да ещё и с участием архиерея, она приходила заблаговременно, намного раньше других и старалась сделать всё необходимое с максимальной аккуратностью. Зная человеческие немощи и слабости ещё с тех времён, когда работала в миру на руководящей должности, старалась лично за всем проследить и проконтролировать все ответственные моменты. И такое беспокойство оказывалось как-то очень кстати, нередко кто-то что-то забывал, путал или приходил не ко времени… Любила праздники с участием крестного хода – когда бывал чин погребения Плащаницы Божией Матери на Успение или Плащаницы Господа в Страстной Пяток, а также на Святую Пасху и дни Светлой Седмицы. Привлекала в качестве крестоходцев постоянных прихожан, работников и сестёр монастыря, каждый из участников при этом чувствовал особую торжественность и радость.
С большим уважением относилась к священникам служащим в храме, старалась прислушиваться к их пожеланиям, в том числе касающихся качества ладана и вина приобретаемых для совершения богослужений.
С ревностью следила за чистотой и порядком в храме. Беспокоилась о том, чтобы ковры и дорожки были постелены ровно и соответствовали празднику по цветовой гамме, лампады вычищены, заправлены маслом, огонёк не был очень большими и не коптил, свечи стояли перед всеми чтимыми иконами и непременно у иконы праздника.
Между службами очень любила наводить порядок. Подвяжет тонкий ситцевый платочек, и обязательно фартук, и ходит с ведром и тряпкой моет и вытирает везде, где видит какой-либо непорядок. Ко всем большим праздникам бывали особые приготовления. Промывались с горячей водой все подсвечники, киоты с иконами и иконостасы начинали сиять, закупались цветы, было всегда заметно, что ожидается торжество. Несмотря на то, что матушка Магдалина была серьёзной и довольно требовательной, всегда кроме постоянной «команды» старушек находились и другие помощники для уборки в храме. В этом очень много значил её личный пример - работу, требующую особого тщания и благоговения она предпочитала делать сама. Такое отношение к труду в храме, в окружающих её людях воспитывало должное отношение к святыне.
Особым действом была стирка ковров в летнее время (когда не было возможности сдавать их в химчистку). Доставались все ковры и дорожки, использовавшиеся в течение года для разных нужд храма, матушка одевалась в свою любимую рабочую одежду и резиновые сапоги, вооружалась жесткой щеткой и куском хозяйственного мыла, и работа начинала кипеть. При этом одновременно бывало по два-три помощника. Ковры неоднократно намыливали, терли щётками и смывали мыло холодной водой из шланга. Сушили на заборах погожими днями и продолжалось всё это более недели. Со временем Владыка сделал предпочтение в сторону химчистки, да и матушка ослабела с годами.
В сентябре 1996 года отошла ко Господу старейшая насельница монастыря схимонахиня Гавриила (Безъязыкова). Мать Магдалина служила ей до последнего часа и с честью проводила в путь всея земли.
Люди далёкие от Церкви чаще всего вовсе не знают, чем занимаются монахини и вообще все церковные работники. Для большинства является новостью, что ежедневное совершение богослужений сопряжено со многими и необходимыми заботами и трудностями. При внимательном рассмотрении оказывается, что на приходе всегда немало хлопот. Церковные облачения и утварь должны быть в наличии и полном порядке, храм и прилегающая территория чистыми, необходимые ремонты произведены в своё время. Также всё потребное для службы: ладан и уголь должны быть всегда в наличии, вина́ (отличного качества) - достаточный запас, просфоры испечены в должном количестве, качестве и вовремя. Вот далеко неполный перечень…
О работе просфорной хочется сказать особо. Сначала просфоры выпекались только для Собора, но с середины девяностых стали массово открываться храмы и одним из главных и острых вопросов стоял вопрос о просфорах – где их взять? Ведь без них не может совершаться Литургия. Владыка не в силах отказать в помощи, всех отправлял к матушке. Поэтому постоянно приходилось наращивать объём выпечки, и так со временем на балансе просфорной оказалось более 35 приходов, а это уже стало похоже на некое производство. Выпечка просфор – трудоёмкий и очень ответственный процесс. Хорошие просфоры - результат из многих составляющих. Это, прежде всего наличие коллектива умелых и опытных работников, знающих своё дело. На втором плане рабочее место, исправное и надежное оборудование, качественные мука, вода и дрожжи. Можно сказать, что просфорная была в зоне пристального внимания матушки. Несбыточной мечтой м.Магдалины было новое помещение для просфорной, так как имеющееся ныне когда-то было лишь монастырской сторожкой. Она следила за тем, чтобы необходимые ремонты проводились вовремя. Всё оборудование – тестомесы, раскатки, расстойные шкафы, холодильники, электропечи обновлялись, были в достаточном количестве, и содержались в исправности; мука доставлялась вовремя; а самое главное коллектив работал слаженно и с максимальным результатом. Она очень часто заходила в просфорную, старалась ободрить работниц, выслушать их просьбы и недоумения, и даже угостить какими-либо сладостями. Подсказывала как лучше поставить столы, чтобы без лишней надобности не ходить мимо теста или готовых просфор. Без искушений не обходилось. В основном решалось всё увещаниями, но когда было нужно, матушка умела проявить настойчивость, строгость, сделать замечание и напомнить о сущности выполняемой работы, о том какой сосредоточенности и благоговения требует к себе печение просфор. Но чаще всего она сочувствовала работницам и старалась, как могла облегчить их труд.
Долгие годы м.Магдалина занималась тем, что регистрировала и принимала требы: записывала на Крещение, отпевание, молебны и сорокоусты. Люди, приходившие по незнанию с различными недоумениями, вопросами и нередко со слезами, получали всегда обстоятельный и точный совет. Чаще всего она старалась всех таких просителей отправить к священникам. Спустя время многие заходили ещё и благодарили за поддержку, рассказывали, какую помощь получили, и как разрешались те или другие ситуации.
В отпуск она не ходила никогда. Вся жизнь её заключалась в служении Церкви, все свои силы, таланты и здоровье она положила на благо Божия Храма, в этом была цель её жизни и смысл существования в самом высоком понимании этих слов.
Эти слова подкрепляются цифрами – 46 лет, ровно столько Матушка служила Храму, с 1971 года и до своей кончины в 2017 году.
Бог даровал ей крепкое здоровье, с её слов «не знала я таблеток до 70 лет». Если приключалась простуда, то с большим доверием относилась к народным средствам – мёд, брусника, лук…
Годы, конечно, всё равно брали своё. Уже после 2015, она подходила к тем, кто трудится, ненадолго вставала рядом, подсказывала, подбадривала, и вздыхала: «Эх, было время…». Но в согбенном и хилом теле скрывался крепкий дух, ясная память, цепкий ум и на редкость здравое рассуждение. Уже частенько около её крыльца стояла «скорая», и практически дважды в год она проходила лечение в кардиологии, а послушание казначея и попечения о Храме не оставляла, обо всём переживала, каждый день приходила на своё рабочее место, интересовалась всеми работниками и всем что происходило ежедневно на приходе.
С жалостью относилась к рабочим из Средней Азии, рассуждала – «приехали они к нам работать, не от хорошей жизни, оставили там семьи, малых детей, живут здесь на чужбине…». Бывало, они просили её что-нибудь поесть, и она немного уделяла с панихидного стола
Иногда глядя на нас, не удержится, примется отмывать лампады, и на наши возражения и «Матушка, да мы сделаем, мы сами!», молча продолжает, а на следующий день лежит с давлением: «Эх, годы…». Часто вспоминала, как работала в Михайло–Архангельской церкви и священников, что там служили. Монахинь Знаменского монастыря, здесь несших послушание, своё знакомство и общение с ними. Аскета Владыку Вениамина (Новицкого), который и благословил её на служение в храме. Архиепископа Серапиона, который принимая её, всегда угощал чаем, а навещая Михайло–Архангельский приход всегда называл её мироносицей. Свои путешествия по Китаю и Вьетнаму, бедность народа там жившего, необыкновенную пышность природы и сладкое пение птиц, и странные блюда, которые пришлось там отведать. Посещение Почаевской Лавры и Киева. Свою работу с секретной почтой. Голод в войну и когда после войны отменили карточки и все люди плакали от радости целый год.
Народ шел постоянно. Её возраст и мудрость внушали доверие, слово и совет имели вес, жизненный опыт был похож на глубокий колодец с доброй водой, который мог послужить всякому усталому путнику.
Она всегда переживала, чтобы перед смертью не быть кому-либо в тягость, не лежать долго в болезни и видно молила об этом Господа. Так и случилось. День 29 августа прошел как обычно в хлопотах, двор готовили к крестному ходу – погребению Плащаницы Божией Матери. Матушка также по обычаю была озабоченной, собирала крестоходцев, распределяла, кто и что понесёт. Сама бодро прошла со всеми вокруг храма. Вечером поужинала и попрощалась на ночь, даже что-то сказала в шутку, для общего доброго настроя. А ночью почувствовала себя плохо, пришлось вызвать «скорую», чему никто не удивился, в последнее время это случалось довольно часто. Так в присутствии бригады скорой помощи и преставилась монахиня Магдалина, последние её слова были: Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешную.
Отпевание совершил митрополит Вадим (Лазебный), добрым словом помянув труды Матушки на благо церкви, подчеркнул: «Она любила людей, и они к ней постоянно шли…».
Прошел год, а люди всё идут и спрашивают сестер монастыря и работников храма, как можно увидеть матушку Магдалину. Узнав, что она ушла в мир иной, качают головой, вздыхают: «Какой был человек, как она мне помогла!».
Воспоминания о монахине Магдалине:
Герасимова Е.А.
Закончился земной путь монахини Магдалины. Опустело место на скамье у входа в храм, но глаз привычно задерживается на нем, ищет знакомую фигуру, разум же услужливо подсказывает: «Нет ее с нами». А так ли это? Все, кто знал ее, спрашивал у нее совета, наблюдал, как она работает, учился у нее терпению, спокойной взвешенности, умению принимать правильное решение, успешно решать поставленные задачи. Эти салфетки куплены при ее непосредственном участии, оконные откосы отремонтированы по ее указанию, стены окрашены в нужный цвет ее решением – все видела, во все вникала; все ее действия были обдуманы и уместны. Она жила жизнью Храма, Его нуждами и всегда говорила: «Лучше нашего Храма нет».
В руководстве всегда чувствуется некая авторитарность, и ей она была не чужда, а иначе, как претворить свою идею в жизнь. И если случалось несогласие и противодействие, ее любимой фразой была поговорка: «Последние грибы встали на дыбы». Здесь были и ирония и самоирония, и было, попросту, смешно, а главное – это разряжало обстановку. Умение принять правильное решение, убедить или во–время подсказать выказывало ее недюжинный ум, ее обширная память вызывала восхищение и глубокое уважение, ее внимательность никогда не требовала дополнительной проверки. Ее доброта никогда не была показной и фальшивой, многословной, но всегда своевременной и действенной. Ее подруги это женщины, которые, чем могли, всегда помогали храму, даже будучи немощными, они чистили лампады, протирали иконы – безотказно делали посильную им работу. Матушка всегда молилась за них и за своих немногочисленных родственников.
В храм она пришла в начале девяностых высокой, стройной, еще крепкой женщиной, спокойно, деловито стала решать его проблемы в эти лихие годы. Незаметно пришла старость, сопутствующие ей болезни и немощь, годы согнули ее, сделали ниже ростом, но дух ее сломить не так просто. Она всегда была неизменной и, казалось, вечной матушкой Магдалиной.
Даже учитывая ее возраст, нельзя было сказать о ней: «Маленькая, старенькая, слабенькая» - не годились для нее определения с уменьшительным суффиксом. В ее облике - несгибаемая русская былинность. Да имя ей подстать – в миру она - Кожемякина Мария Яковлевна.
Вольно или невольно возникает интерес, в какой среде сформировался этот недюжинный характер, какими были ее родители, где прошло детство, где работала до пострижения?
Монахиня Мария (Распутина)
«С монахиней Магдалиной я сблизилась в 2013 году, когда вернулась в монастырь с прихода, на котором прослужила 10 лет. А до этого знала её с 1995 года. Первое впечатление, которое у меня сложилось о ней, как о строгой, серьёзной и трудолюбивой монахине. В последние годы она нуждалась в некотором попечении, и Владыка назначил меня ей в помощницы. Ежедневно подолгу бывая с ней, я не переставала удивляться. Например, она умела не настаивать во чтобы то ни стало на своём, особенно в вещах второстепенных, не касающихся работы, хотя чаще всего была права. С мягким юмором могла охладить любой пыл. Не стеснялась первой приветствовать всех работников, и не только приветствовать, но и искренне интересоваться их здоровьем, с участием спрашивать о домашних делах и проблемах. Если подходил к ней человек смущенный и огорченный чем-либо, ещё и на «взводе», она, как правило, выдерживала паузу, и уже одно это несколько отрезвляло собеседника и направляло диалог в нужное русло, а также позволяло успешно решить любое дело. Постоянно старалась разрядить обстановку, где бы ни оказывалась в данный момент, ведь не секрет, что на приходе, как в любом коллективе случались не только разногласия, но и ссоры. Если человек трудился, что-то делал в храме или на территории, обязательно подойдёт, подбодрит, похвалит, может где-то и чрезмерно, но зато очень эффективно, любой начинал больше стараться. Любила читать. Всегда в столе держала книги, и в любую свободную минутку доставала и читала Псалтирь либо из святоотеческих поучений. Кроме всего этого, мне всегда казалось, что это она меня опекает, несёт мои немощи и жалеет, ободряет, подсказывает и учит собственным примером. И моя помощь ей поистине была копеечная, по сравнению с той заботой, что я ежедневно получала от неё всё это время. До сих пор многие работники и прихожане, вспоминая о ней добрым словом нередко спорят, каждому кажется, что вот именно его Матушка любила больше других и относилась как-то по-особенному. Кто-то из простых рабочих вздохнул: «Матушка Магдалина – вот это был Человек!»
Кобелева Марина В.
Ризничная Знаменского собора.
Я являюсь работником Знаменского собора более десяти лет, и все эти годы работала рядом с удивительным человеком – монахиней Магдалиной. Проходит год как её с нами не стало, и ощущаешь, как её не хватает, её мудрости, её отношения к людям и особой её любви для нас незаметной. Помнится ясно – вдумчивый взгляд её голубых глаз. Она была немногословна, но всегда спросит о всех твоих делах, о семье, о детях, о работе. Расскажешь ей обо всём и делается легче, смотришь, и управится по её молитвам, а бывали такие горести! Никогда с левой руки не убирала чётки, всё время молилась, даже когда с тобой говорила. Матушка очень жалела людей, которые попадали в беду или нужду, заботилась о них, и моя семья тому подтверждение, и людей знаю, которым она помогала молитвой и делом.
Однажды я была у неё в требной и спросила: «Матушка, а как раньше жил народ?» Она ответила: «Был народ суров, немногословен, но если в деревне у кого-то случалась беда, всей деревней помогали. Например, если погибала кормилица (корова), то всей деревней собирали деньги и покупали».
Ещё момент… Поехали мы, работники собора на картошку в Усть–Куду, Матушку взяли с собой подышать воздухом. После трапезы затихли на немного отдохнуть. Заговорили о лесе, о деревьях, на что она заметила: «А листья теперь не шелестят, и звука пчёл тоже нет…» - взгляд её опечалился, и она тяжело вздохнула.
И это самая малая часть, из того что можно написать. Очень она любила собор, монахов и монахинь собора: матушку Гавриилу, архимандрита Антония, пешком пришедшего из Уссурийска. С теплотой отзывалась о матушке Ангелине (из монастыря), которая без лекарств лечила людей, говорила о ней: «Как ангел была на земле!».
Спустя время понимаешь, что у матушки Магдалины было большое сердце, сострадание к людям, и если она делала замечание, то никогда не обидишься, потому что было без злобы, без раздражения, а с теплотой. Поэтому для неё хотелось сделать ещё больше, чтобы она из-за нашей нерадивости не печалилась за наши души, к сожалению это редко получалось.
Есть книга «Несвятые Святые», так вот и в нашем соборе–монастыре кладезь монахов и монахинь, он тоже был, есть и возможно будет, они тоже «несвятые святые».
Упокой Господи душу усопшей монахини Магдалины, и по её молитвам пощади нас. Она ведь там тоже слышит и молится за всех нас.
Борис Мартемьянович Шевелёв
Начальник отдела безопасности епархиального управления.
5 марта 1983 года принят на службу в Иркутское епархиальное управление.
На моём пути я встречал много прекрасных, добрых людей. Окружение человека играет очень важную роль в его жизни. Есть люди, которые несут в себе тепло и свет своей души.
Матушка Магдалина – благочинная Знаменского монастыря – это личность, мудрый и духовный человек с большой буквы.
Вспоминаю 1990 год. Это выдающийся год Иркутской епархии. В этом году кафедру нашей епархии возглавил Владыка Вадим, митрополит Иркутский и Ангарский. Вначале сентября в Знаменский Собор прибыли мощи Святителя Иннокентия Иркутского. В это же время старостой Знаменского храма стала Матушка Магдалина из Михайло–Архангельской церкви. С тех пор и началась её кропотливая и благотворная работа. 27 лет она заботилась о жизни и обеспечении Кафедрального собора. За эти годы было проведено множество больших и мелких ремонтов под руководством митрополита Вадима. Матушка выполняла свою работу чётко и с вдохновением. Мудрый и духовный человек, к ней обращались за советом и помощью служители церкви и прихожане.
До восьмидесяти лет матушка была активна, в полном здравии. Затем организм стал сдавать, появились различные заболевания. И теперь уже с любовью и теплотой мы, её ближайшее окружение, заботились и присматривали за ней. Контролировали давление, режим питания, приём лекарств, консультировались с докторами.
28 августа 2017 года благочинная причастилась на праздник Успения Пресвятой Богородицы.
Ранним утром 30 августа 2017 года мне позвонила Матушка Магдалина и сказала, что умирает. Я сообщил дежурному епархии, вызвали скорую помощь. Через некоторое время Матушка скончалась. Последние её слова были обращены к Богу.
В нашей памяти навсегда останется её светлый образ.
Ксения Чапайкина
Моё знакомство с матушкой Магдалиной произошло лет 12 назад, когда я совсем юной девочкой пришла помогать в Знаменский монастырь. Ещё тогда меня поразила её доброта и отзывчивость при всей кажущейся внешней строгости. Матушка всегда принимала искреннее участие в моей жизни. Её благословение и слова: "Ксенечка, иди с Богом, Ангела тебе Хранителя" - сопровождали меня на всех путях жизни. Всегда чувствовалась её молитвенная помощь: были ли это экзамены в школе, поступление в институт или устройство на работу. Последняя встреча матушки с нашей семьёй, а именно с отцом Владиславом, моим мужем, состоялась накануне её преставления. Батюшка приехал в монастырь, встретил матушку Магдалину на улице, она у него благословилась и говорит: "Батюшка, молись здесь за меня, а я буду молиться за тебя, иди с Богом!" На следующий день матушка отошла ко Господу.
Иван Тимофеевич Кокорин
Иван Тимофеевич и Фекла Адамовна Кокорины ( в первом ряду), за ними Яков Иванович с Евфимией Федоровной. На руках у Якова Ивановича старшая дочь Наталья. Фотография около 1928г.
Характеристика на Кожемякину М.Я. архиепископа Серапиона ( Фадеева ).
В первом ряду: Евфимия Фёдоровна Кокорина, на руках у неё внучка Люба, справа, муж Натальи Яковлевны Кадыр Каимов, на руках у него сын Сергей. Стоят: Мария Яковлевна (слева) и Наталья Яковлевна (справа). Фотография около 1955г.
Матушка Магдалина 28 августа 2017 года. Чин погребения Плащаницы Пресвятой Богородицы в Знаменском соборе Иркутска
